Небесный покровитель фонда святитель Алексий, митрополит Московский, всея Руси чудотворец
ПРО ФОНД
НАШИ ПОДОПЕЧНЫЕ
НАШИ ПРОЕКТЫ
БЛАГОТВОРИТЕЛИ
Наш добрые друзья
СБЕРБАНК РОССИИ Всегда рядом 
При переводе средств на расчётный счёт фонда "Русская Берёза" через Сбербанк РФ не взимается комиссия. (распечатать платежное поручение) Туристическое Агентство "Кижский Посад" ООО "Правозащита". Юридические услуги  Поиск |
"Если наш народ не найдёт Бога, он не найдёт ни покоя, ни счастья, ни благополучия" Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II "Ты обещал вернуться..."Глава XПеред началом испытательных полетов на Ка-22 Юра посещает ОКБ Н. Камова и узнает об объекте своего интереса много ранее ему неизвестного: - винтокрыл использует в поступательном полете, кроме традиционно вертолетных винтов, еще и винты тянущие; - то, что два двухлопастных несущих винта аппарата вынесены на концы поперечной его оси; - и, главное, - то, что скорее всего как раз и станет главной задачей экспериментов - обеспечение управляемости и устойчивости этого вертолета поперечной схемы...
* * *
- Мама, что с тобой? Она как-то осунулась за последние дни, даже постарела. - Отцу предстоят очень серьезные испытания, Галя. - Ты боишься за него? Она молча достает его летный комбинезон. - Галя, ты отнесла записочки в церковь? - Да, мама, я все сделала, как ты сказала. Она достает из тумбочки маленькую свернутую бумажку. - Это - оградительная молитва. Крестик отцу нельзя носить открыто. Давай хоть молитву зашьем в его комбинезон. Мы быстро подпарываем подкладку. "Господи! Спаси и сохрани раба Божия Георгия!"
* * *
... - А, дочка, занимаешься! - Папа, хочешь, я сыграю тебе новую пьеску? Мои пальцы скачут по клавишам. - Папа. А что ты сейчас испытывал? - Винтокрыл. - А, я видела! Это такой большущий самолет с вертушками на крыльях. Я хочу сыграть папе еще один этюдик, но он уже ушел в свою комнату. Завтра ему предстоят какие-то серьезные испытания. Но я не боюсь. Мы ведь с мамой молились... ...Ну вот! Проспала все-таки! Он ушел так рано, что я даже не услышала. Иду на кухню. Мама сидит на стуле у окна и делает вид, что что-то шьет. - Мам, а где Саша? - С мальчиками в песочнице играет. Я случайно дотрагиваюсь до маминой руки и вздрагиваю - она совершенно ледяная! И это в такую- то жару! Но я не задаю никаких вопросов. Я уже знаю, что этот ужас невозможно преодолеть. Никто и ничто не может сейчас отвлечь ее от мыслей об отце. Она вся там, с ним, на этом ужасном винтокрыле. ...А день идет своим чередом. Пользуясь тем, что мама занята своими мыслями и не обращает на меня внимания, я убегаю с девчонками в парк. ... Здорово в парке! Качели, карусели, аттракционы всякие! Время бежит незаметно. - Скажите, пожалуйста, который час? - Начало четвертого. Ой, меня же мама, наверное, уже ищет! Бегу во двор. Какие-то мальчишки носятся. Один подбегает ко мне: - Слышала новость? Винтокрыл разбился! Мне вдруг становится холодно, начинают дрожать пальцы. Как "винтокрыл разбился"? Какой винтокрыл? Ведь на нем должен был летать сегодня мой папа! Ноги у меня онемели. Я стою в подъезде на лестнице и не могу сделать ни шагу. Я боюсь зайти в квартиру, боюсь увидеть лицо мамы. В голове крутится только одно слово: "Разбился, разбился!..." Медленно поднимаюсь на третий этаж. Дрожащей рукой нажимаю на звонок. Мама открывает дверь. Лицо у нее бледное, губы дрожат. Я с ужасом смотрю на нее. Она протягивает ко мне руки. И вот мы, обнявшись, плачем, и сквозь слезы она говорит: - Нет, Галя, он жив! Только очень сильно побился. - Он приедет домой, мама? - Не знаю. Он сейчас в госпитале. Будем ждать. И мы ждем. Терпения у меня, конечно, маловато. Я слоняюсь по квартире, потом выхожу на улицу... А когда возвращаюсь - в квартире полно людей. Кто-то из летчиков кричит: - Да разве его удержишь в госпитале? Он уже на ночные полеты собирается! Я захожу в комнату. Кто это лежит на диване, весь обмотанный белыми бинтами? На мои глаза навертываются слезы: - Ну, ну, дочка; ну что ты, Галенька; вот я и дома! Вот только подарок тебе не успел купить. Я трогаю его окровавленные бинты. - А что с ухом, папа? - Почти оторвалось, но врачи у нас хорошие - пришили! Я глажу его обожженные руки, грудь; каждая клеточка его кожи, каждый волосок мне до боли знакомы. - Папа, ты ведь никогда больше не будешь летать? - с надеждой спрашиваю я. Он гладит меня по голове забинтованной рукой, молча задумчиво смотрит на меня. Смотрит глубоко- глубоко, в самую душу...
* * *
5 августа 1964 года Юра Гарнаев попадает в госпиталь после авиакатастрофы на винтокрыле. Его спасает то, что он, спускаясь на парашюте, цепляется за провода высоковольтных линий. Авария машины происходит на высоте 800 метров, и покинуть ее удается не всем: двое из членов экипажа погибают. Пережитое Гарнаевым потрясение сглаживается приятными новостями: 21 числа ему присваиваются одновременно два звания: одно - высокое, Героя Советского Союза, и второе - почетное, Заслуженного Летчика-Испытателя СССР.
* * *
В пионерлагере готовятся к торжественной встрече. - Второй отряд - быстро на уборку территории! Четвертый отряд, девочки - помогите малышам! Я стою среди ребят. Многие из них не знают, что Герой, для которого готовится торжественная встреча - мой отец. - Ребята, начинаем торжественную линейку! А летчик Гарнаев прилетит сюда на вертолете! И вот в самый разгар сдачи рапортов к детским голосам примешивается стрекотанье вертолетов. Вот оно все ближе, ближе... Ура! - Ребята! К нам в гости летит летчик Гарнаев! Поприветствуем его!
И детские голоса сливается в однозвучное: "УРРАА!!!!!" Вертолет садится. Отец вылезает из кабины. Я думала, он будет важный, а он - нет, совсем обыкновенный. Так же знакомо-весело щурятся карие глаза, на груди сияет маленьким солнышком Золотая Звезда Героя. - Здравствуйте, ребята! Ух! Куда в один миг подевался такой с трудом налаженный порядок! Со всех сторон отца обступают большие и маленькие мальчишки... Мы, девочки, скромненько держимся в сторонке, понимаем - идет мужской разговор! - Юрий Александрович, а скажите... Вопросам нет конца! И как-то незаметно все передвигаются все ближе и ближе к вертолету. Вот он уже стоит рядом, как большой ручной зверь. Ребята уже по-свойски залезают на шасси, хлопают руками по балкам и перекладинам. И вот самый смелый неуверенно произносит: - Юрий Александрович, а нельзя ли нам... Папа через толпу смотрит на меня: - Ну что, дочка, хочешь покататься на вертолете? Ты ведь еще ни разу ни на чем не летала! Я со страхом смотрю на вертолет. Но он молчит и, кажется, даже готов покатать нас. - Ну, ребята, кто самый смелый? Ух, ты! Таких оказывается много! Но папа выбирает только самых старших. Мы лезем в салон вертолета, садимся на скамеечки. У меня, если честно, внутри все холодеет от страха. Что-то загрохотало, загремело; тени от лопастей поползли по земле. Вертолет качнулся, еще раз... Кажется, что земля уходит куда-то вниз. Страшный шум оглушает меня. И одно только желание - скорее бы все это кончилось! Я не вижу восторженных лиц мальчишек. Скорее бы обратно, на землю! Ну наконец-то, кажется, снижаемся. Слава Богу! Всё! Меня полуживую вытаскивают из вертолета. Мне стыдно сознаться папе, но в глубине души я для себя твердо решаю: всё! Больше никогда! Ни на один летательный аппарат я не сяду! Всё!
* * *
Ну, это просто какой-то кошмар! Если он раньше редко бывал дома, то теперь не бывает вовсе! И все бегом, бегом. То он едет на аэродром, то на вертолетную фирму, то на встречу с пионерами, то на торжественный концерт для героев... Да что же это такое! Растаскивают его в разные стороны! А мне? Мне-то оставьте хоть кусочек! Хоть минуточку с ним! Папа!... Ну вот, наконец-то он дома. И даже, кажется, не один. Сидит, ест свою любимую яичницу с ветчиной. - Дочка, познакомься - это летчик-космонавт Алексей Леонов! Мы тут в перерыве между испытаниями заскочили немного перекусить...
Глава XI1 июня 1965 года Юрий Гарнаев на вертолете Ми-6 вылетает в Ле-Бурже - на очередной Международный Авиакосмический Салон. Рассказывает коллега Юры, Заслуженный Летчик- Испытатель СССР, Герой Советского Союза Василий Петрович Колошенко: "...Лето 1965 года. Советские вертолетчики прилетают в Париж на трех разнотипных вертолетах конструкции
М.Миля на 26-й Салон Астронавтики и Космоса. К вертолету Ми-6, на котором мы летели, подходит французский
миллионер и по-русски обращается к Юрию Гарнаеву: - Я - Альберт Маркович Гобер. Можно ли в принципе использовать ваши вертолеты для тушения пожаров в гористой местности? Вам, наверное, известно, что лесные пожары на юге Франции - это настоящее национальное бедствие... В этот момент и я, и Юра знаем, что нигде в мире непосредственно для тушения лесных пожаров вертолеты не применяются. Мы с Гарнаевым обменялись взглядами: - Мы готовы этот вертолет продемонстрировать при тушении лесных пожаров. - Очень хорошо! - обрадовался Гобер, - позвольте мне при решении этого вопроса в Правительстве ссылаться на вашу готовность помочь Франции. - Да, конечно! Мы готовы прилететь к Вам и показать на что способен наш вертолет Ми-6, в том числе и при тушении лесных пожаров. Василий Колошенко продолжает: - Мы действительно были готовы применить вертолет: ведь опыта, умения, знаний, сообразительности у нашего экипажа было достаточно для выполнения самых сложных и даже невероятных работ!"
* * *
- Алло! Алло! Александра Семеновна? Мама бросается к телефону - может быть что-нибудь об отце? - Вам тут посылочку передали от Юрия Александровича. Мама вся вспыхивает: - Приезжайте скорее! ... Ну папа есть папа! Прислал целый ящик! Чего в нем только нет - как у коробейника! Даже Сашке пистолетик
не забыл. Но самое главное - вот оно, письмо! Мама уже схватила его и убежала в свою комнату. Мы ее не
тревожим - пусть побудет одна, с ним наедине. Для каждого из нас в нем тоже припасено по строчке. А открытки
какие красивые! Специально выбирал! Мама выходит из комнаты: - Папа всех вас крепко целует, очень скучает. Показ вертолетов успешно завершен, дальше предстоит работа. Будем ждать... ...Дни идут за днями. Мы не сидим в полном неведении. Наши вертолеты на международном рынке - сенсация, так что все узнаем из газет. Радио, телевидение, журналы - в общем, информации хватает. Иногда приходят редкие открытки, передаваемые отцом через приезжающих оттуда летчиков или журналистов. Пока все в порядке. На салоне в Ле-Бурже просто фурор! Я радуюсь за папу, горжусь им. Хотя и немного ревную его ко всем этим многочисленным людям, постоянно окружающим его. Еще радостная весть: Юрий Гагарин в Париже. Значит, они там вместе. Салон заканчивается. Но папе и его экипажу еще предстоит в Европе работа. Сложная, опасная. И опять я тихо, чтоб никто не узнал, иду привычным путем в храм. Там я долго стою перед иконой Архангела Михаила, Георгия Победоносца. Я молюсь за папу...
* * *
...Как долго тянется томительное ожидание! Дни идут за днями каким-то тягучим серым потоком. Но вот, впереди забрезжил лучик надежды! Пришло известие: они возвращаются! И сразу все вокруг переменилось - как будто выглянуло солнышко! Кажется, даже часы стали идти быстрее. Он возвращается! Возвращается!... И вот последние дни ожидания. Дома наводим идеальный порядок. Когда же они приедут? - Славик, ты поедешь встречать папу? - Обязательно, сестренка! Невозможно сидеть дома! Ну, когда же они прилетят? Когда?! - Александра Семеновна, завтра на аэродроме фирмы Миля торжественная встреча наших победителей. Не хотите ли Вы приехать? Хотим ли мы? И они еще спрашивают! И вот мы едем на аэродром. Мама нарядная, очень волнуется. Славик с виду строгий, торжественный. Я надела любимую куртку - папин подарок (надо же повоображать немного!). Сашка, по-моему, ничего не понимает; ему просто нравится ехать смотреть вертолеты. На аэродроме уже целая толпа встречающих. Здесь и конструкторы, и летчики, и жены, и дети - все ждут. Небо серое, затянутое облаками. Становится необыкновенно тихо. Мы прислушиваемся к каждому звуку: не слышно ли вдали знакомого стрекотания? И вдруг, откуда-то из-за наших спин, рыча и громыхая, неожиданно выплывает голубовато-серая кавалькада! Вертолеты делают круг над аэродромом и начинают снижаться. Я смотрю на окружающих. Все - ожидание. Ни звука. Мама замерла и побледнела. У жены Колошенко в глазах слезы. Славик напряжен, как натянутая струна. Только Сашка чувствует себя как дома. Он по-хозяйски оглядывает все кругом, как всегда не по-детски серьезный. Вот он насупил брови, посмотрел на вертолеты. Они уже приземлились, но лопасти еще крутятся. Никто не двигается с места. Двери кабин открываются. Из вертолета вылезает знакомая фигурка. Сашка смотрит все пристальнее, и вдруг - узнал: - Папа!! Детский крик перекрывает все шумы вокруг. Сашка кидается вперед так стремительно, что мама даже не успевает схватить его за шарфик. Все ахают. - Сашенька! Они бегут навстречу друг другу, по летному полю - отец и сын. Дальше толпу удержать уже было невозможно. Все кидаются навстречу летчикам. Мы окружаем их плотным кольцом. Первые приветствия, объятия, поцелуи... Сашка уже сидит у папы на руках и сверху всех победно оглядывает: вот он какой смелый! ...Дома шурум-бурум! Радости нет границ! Незаметно щупаю папин летный комбинезон: где тут моя молитва, цела ли? Вот она, зашита крепко! ... Целый вечер рассказы и воспоминания. - Папа, а в Голландии много тюльпанов? - Юра, а какие в Париже кофточки носят? - Папа, я тебе стихи написал! - Пап, а эта машинка разбирается? Папа не успевает поворачиваться в разные стороны. Но усталость берет свое. Постепенно все разбредаются. Папа подходит к маме, нежно гладит ее по руке: - Шура, ну как ты тут без меня? Мама улыбается, ее глаза становятся влажными. Я беру Сашку за руку: - Пошли спать! - А ты мне страшную историю расскажешь? - А как же, обязательно - про Фантомаса!
* * *
- Папа, а что это за карта? - Не узнаешь? Это же карта Европы! - А эта линеечка что означает? - Так это же наш маршрут. - Кстати, пап, ребята из нашей школы просили тебя прийти рассказать об этой поездке. - Обязательно приду! И опять встречи, выступления, рассказы: школьникам, студентам, рабочим, врачам... Он удивительно увлекательно рассказывает - заслушаешься!
* * *
- Мама, какая ты красивая сегодня! Мама стоит перед зеркалом в строгом темном платье. На шее ниточка блестящих бус - подарок папы. Сегодня особенный день. Мы все очень волнуемся. Дело в том, что папу пригласили в Дом-Музей Чехова. Там он должен будет рассказать о своей работе. Ну, а второе отделение - творческое: мама будет петь, папа читать свои стихи, а я играю на пианино. Волнуюсь ужасно. Смотрю на маму. Как она в последнее время изменилась! Дни страшного напряжения не прошли для нее даром: уже видны прядочки седых волос, на лице - сеточка морщин. - Ну что, дорогие мои, готовы? Папа входит в комнату такой торжественный, на лацкане черного костюма - Золотая Звезда Героя, значок
Заслуженного Летчика-Испытателя. Мы едем... ...А люди уже ждут. Здесь, в Доме-Музее Чехова, основной контингент публики старая московская интеллигенция. Светленькие белоголовые старушки внимательно слушают папин рассказ. В глазах одной застыл ужас, другая всплеснула руками, да так и осталась сидеть в оцепенении. У третьей в глазах невыплаканные слезы... .Они все пережили войну, со смертью встречались не раз, но что в мирное время идет эта невидимая борьба - об этом многие из присутствующих слышат впервые. И поэтому каждое слово отца остается в их душах и сердцах. А он рассказывает обо всем: о мальчишке, впервые в Балашове поднявшимся в воздух и "заболевшим" небом;
о курсанте летного училища, о войне, о страшной чьей-то ошибке (а может, и умышленной подлости), обернувшейся
трагедией всей жизни; о катапульте, "турболете", прыжках с парашютом, вынужденных посадках, поездках заграницу...
Да разве можно обо всем рассказать за каких-то пару часов? И в каждом его слове любовь: к своей работе,
к жизни, к людям. Откуда, папа, у тебя столько любви? Любовь - это дар Божий! За что им тебя Господь наградил
в такой мере? Видимо за твое чистое, смиренное сердце, в котором никогда не было злобы, зависти, ненависти,
гордыни, а только одно желание - служить людям до последнего дыхания, до последней капли крови. ... Во втором отделении мы все немножко расслабляемся. Папа читает стихи, вспоминает разные сценки, шутки. Они с мамой - замечательные комические актеры, не даром же познакомились, занимаясь в клубной самодеятельности! Мама радует местных слушательниц своим дивным пением. Даже я, освоившись, музицирую без всякого страха. Наконец концерт окончен. Но как-то не хочется расставаться. Мы все вдруг чувствуем себя одной большой семей. Старушки тянутся к папе: - Юрий Александрович! Сердечное Вам спасибо! - Юрочка! Как ты на сыночка-то моего похож! Он ведь тоже летчиком... на фронте... Кто-то просто старается дотронуться до рукава его пиджака: - До свидания, Юрий Александрович! Не забывайте о нас! Ждем Вас снова! Он отвечает улыбкой: - Вот только слетаю в Европу и обязательно приеду к Вам с новыми впечатлениями! - Ждем!...
* * *Ну вот обязательно кто-нибудь да испортит настроение! И это, конечно, мой драгоценный братец. Я вчера целый день возилась с чертежами по геометрии, оставила их на каких-то полчаса на папином столе,
и что же? Сашка залез на стул, вообразил себя авиаконструктором и исчёркал все мои чертежи, да еще разноцветными
карандашами! Ну и задала я ему трёпку! Он побежал спасаться от меня на кухню, по дороге залез почему-то пальцем в розетку в коридоре, схватил зачем-то спички, наконец забился под стол и оттуда стал кричать мне, что вот скоро придёт папа и задаст мне, а ему подарит большой-пребольшой самолет. - И ничего тебе папа не подарит! - Нет, подарит, вот увидишь! - Сашка уже почти плакал. Мне стало его жалко, и я пошла переделывать свои чертежи. А Сашка все стоял у окошка и плакал... И вдруг... Дверь открылась... - Сынок, сыночек, Сашенька! - папа, улыбаясь, стоял в коридоре с коробкой в руках. - Папа! - Сашка бросился к нему. - Вот, я тебе самолётик принес, как и обещал, - папа уже открывал коробку. Целый вечер потом они возились на ковре, совершенно счастливые. Папа первый раз учил Сашку летать...
* * *В самом конце года, в один из ясных морозных дней, Юра Гарнаев пытается взлететь на реактивном самолете, снабженном лыжами. Истребитель пробегает по плотному насту около километра, после чего происходит вполне ожидаемый финал: машина капотирует и почти целиком зарывается в сугроб, двигатель глохнет...
* * *...Что это такое? Что это он притащил? Какой-то ящик. Опять, наверное, очередной шлем. Папа достает из коробки - магнитофон! Вот это да! И первое, что он собирается записывать - это, конечно, свою любимую песню "Нормандия Неман" в исполнении Марка Бернеса. Папа налаживает проигрыватель, подводит какие-то проводочки. - Галя, смотри, - я вот тут на стуле пластиночку положу, так что бы никто не раздавил. - Конечно, конечно, папа! Он старательно возится, прилаживает что-то. Сейчас, сейчас он увековечит свою любимую песню! Я не свожу глаз с магнитофона. Надо же! Как же это тут все устроено? Ну-ка, ну-ка? Я наклоняюсь, разглядываю и... плюхаюсь на стул! Раздается треск, я в ужасе вскакиваю. В пылу любознательности я умудрилась сесть прямо на любимую папину пластинку! - Ну что же ты, растяпа!, - папа шлепает меня по руке. Я обиженно поджимаю губы. Подумаешь, какая-то пластинка, а он - шлепает! И это меня, любимую дочь! Я отворачиваюсь, чтобы уйти, но он бросается ко мне: - Галенька, деточка! Не больно ручку? Я капризно помахиваю перед ним якобы больной рукой, бросая на него укоризненные взгляды. Но... раздается телефонный звонок, и через 5 минут папы опять нету дома. Улетел!...
* * *
- Шура, Галенька! А у меня для вас сюрприз! Ах! Вот это подарок! Билеты в Большой Театр на "Лебединое Озеро". В театре полумрак. Мы садимся на свои места. Это не первая наша поездка. Папочка, бедный ты мой, как редко у тебя бывают минуты отдыха! Эти редкие часы папа отдает искусству. Мы ездим на концерты, спектакли. Начинается представление. Дивная музыка Чай- ковского завораживает, уносит вдаль, в сказочное царство-государство. Извечная тема - любовь и злодейство. Конечно, любовь сильнее. - Папа, а что такое любовь? Он смотрит на меня очень ласково и немного грустно: - Галенька, девочка моя, ты уже становишься совсем большой! Вот вырастешь, и отдадим тебя замуж за летчика. Я в испуге отшатываюсь: - Нет, папа, нет! Я не хочу за летчика. Он разобьется!...
Глава XII... Дома грустно. Ты опять уезжаешь, папа. Я знаю - все это необходимо, но справиться с этой грустью не могу. Ты ведь мой самый лучший друг, папа! А как же без друга? Тебе можно рассказать все: и про неправильно решенную задачку, и про экзамен "в музыкалке", и про мальчишку из 7 "В"... И ты все выслушаешь, никогда не осудишь, а наоборот - посочувствуешь и подскажешь, как сделать лучше, поступить правильно. Мы провожаем тебя, папа. Далеко, в Европу. Что ждет тебя там, в далекой чужой стране? Мы с мамой опять украдкой достаем заветный комбинезон...
* * *Рассказывает Василий Колошенко: - В самом начале 1966 года "Авиаэкспорт" неожиданно сообщил министру Авиапромышленности, что Правительство Франции приглашает наш экипаж на вертолете Ми-6 тушить лесные пожары. 6 марта на Ми-6, взлетев с подмосковного аэро- дрома, мы прошли по известному маршруту Москва - Варшава - Берлин - Балтика - Копенгаген - Северное море - Роттердам - Брюссель - Париж. Приземлились в Ле-Бурже, где нас встретил Роберт Гобер. Он сообщил, что все расходы на дооборудование вертолета он берет на себя, и что в случае успешного применения вертолета Ми-6 для пожаротушения, его фирма-посредник закупит их штук 10. Гобер неоднократно встречался с экипажем, оплачивал наше пребывание в Париже. Юра все удивлялся, негодовал, возмущался - до чего же капиталистический строй жесток и несправедлив! Я понимал - Юре трудно работать, рисковать собственной жизнью на пополнение карманов миллионера! Бросить бы все эти приготовления и улететь домой! Но нельзя оставить горящими леса Франции... Мы, люди опаленные войной, знаем коварство и двуличие "цивилизованных" соседей. Вскоре после нашего прилета в Париж к нам пришел бортрадист французской авиафирмы Мишель. Улыбающийся, веселый, он все время шутил и смеялся. Рассказывал, что раньше участвовал в пожаротушении на юге Франции. Летал с американским экипажем на самолете "Каталина", бравшим на борт 4 тонны воды, которую тот выливал в районе огня. Эффект от этого был невелик: земли достигало лишь 10-20 % воды. Тушение пожаров с вертолета многократно эффективнее. Но и полеты на нем в тысячу раз опаснее. - Ведь у него турбовальные двигатели!. - говорил нам Мишель. - на американском самолете поршневые моторы. Когда они попадают в зону горячего воздуха, поднимающегося над горящим лесом, моторы отказывают из-за недостаточного количества кислорода в нем, но винты по инерции продолжают вращаться, и после пролета этой зоны снова работают. При попадании же в такую зону вертолета его двигатели остановятся и машина упадет в огонь до их запуска! Вы страхуете свои жизни? Не догадывался Мишель, что нам платили и будут платить по 10 долларов в сутки - чем бы мы здесь, во Франции, ни занимались. И что нам запрещается заключение договоров с иностранцами. И даже подарки от них мы обязаны сдавать в наше представительство... Юра рассказал об оплате нашей работы Мишелю. Тот страшно удивился: - Но ведь это сумма на покупку сигарет! Суммы за смертельный риск вашими жизнями при тушении пожаров тысячекратно выше! Когда я летал с американцами, им наше правительство платило по 300000 долларов в месяц! Мне, как радисту-переводчику, причиталось 40% из этой суммы. Вы вполне можете претендовать на подобную плату, а командир вашего вертолета - даже на 1000000 долларов! Гарнаев Мишелю ответил: - Мы советские люди; прибыли сюда для оказания вам помощи. И будем тушить пожары совершенно бесплатно! Мишель вскочил и с упреком неприязненно посмотрел на нас: - Я с идиотами не летал и летать не буду!... Перед самым вылетом на юг Франции Мишель пришел к нам снова. Он был немногословен и серьезен. Тем временем, мы через Марсель перелетели в Ниццу, самый "огневой" район Франции. Провели над полем испытания пожаротушения. Из 12 тонн воды, имевшихся в мягком баке на борту, земли достигло 80 % вылитой с вертолета воды. Прекрасный результат! В одном из полетов при заправке вертолета водой мы обнаружили, что кто-то в нескольких местах прорезал стенки мягкого бака, и вода из него стала выливаться. Это нас озадачило: что это - провокация или предупреждение? Мишель стал еще неразговорчивее и мрачнее. И вот однажды, когда мы отдыхали между рейсами к очагам пожара, Мишель заговорил, отчеканивая каждое слово: - Вы, русские, должны знать: Франция - родина авиации. И она не простит вам вторжения в ее небо! Уходите отсюда, пока это не кончилось для вас плохо! Чем скорее вы уйдете, тем будет лучше для вас... Эти слова Мишеля вызвали в нас бурю протеста... Гарнаев ответил Мишелю: - Мы - не из робкого десятка! Свою работу мы делаем для Франции, мы продолжим полеты, даже если это здесь кому-то не нравится. После этого разговора мы решаем без Мишеля не летать - так было безопаснее... Но опасность для нас сохранялась - тем больше, чем она была внезапнее, неожиданнее".
Кроме основной работы на юге Франции экипаж Гарнаева успевает еще в швейцарских Альпах на высоте 2 км, проложить линию электропередач: установить более 30-ти опор, высотой 20 м и весом по 8,5 т каждая! Это чудо наши летчики совершают после того, как приглашенные специально американцы на своем вертолете "Сикорский-64" за огромные деньги отказываются это сделать. Выполнив все задания на юге Франции экипаж перелетел в Швейцарию в аэропорт Берна. А вскоре, закончив работу в странах Европы, они вернулись в Москву.
* * *
- Юра, так нельзя! Ты, наконец, должен отдохнуть! Не забывай про свой возраст! - Да, Шура, ты права; вот что-то и почки стали барахлить... - Ну так что? - А давайте рванем в Крым! ... И вот наступает то волшебное утро, когда мы, еще в кромешной тьме, потихоньку выходим из дома. Кругом все спит. Наши вещи еще с вечера сложены в машине. Мама вытаскивает сонного Сашку. Он, покапризничав немного, сладко засыпает на заднем сидении. Мы с папой впереди. Сейчас за штурмана - я. На коленях у меня карта. Последний осмотр машины. Папа садится за руль. В путь! Дорога освещается фарами. Кажется, что какие- то таинственные существа то дело выскакивают из-за поворота. Постепенно небо на востоке начинает светлеть. Эти незабываемые минуты трудно описать. Видимо, с того самого времени я так полюбила встречать восход солнца. На небе - все оттенки розово-красного цвета, от нежно-перламутрового, до пурпурно-фиолетового. Облака - как рассыпанные перышки Ангелов! И вот, наконец, как лава выплескивается из жерла: ослепительный край солнышка из-за нижней тучки. И сразу заиграли-заблестели росинки, как крохотные бриллиантики на листьях и траве. Ужасно хочется побегать по нежной травке босиком! Но надо ехать. Впереди - долгая и трудная дорога. Папа напряженно всматривается вдаль: - Штурман, курс! Ночевать останавливаемся в Харькове. Кемпинг. Хорошо быть просто туристом! Хоть здесь не пристают к папе с вопросами и разговорами. Отдыхай, папочка! Следующий день полон напряжения. Становится жарко. Крым. - Папа, скоро море? - Скоро, детка! И вот под вечер, сразу как-то неожиданно - узкая полосочка у горизонта. Мы приближаемся. Полосочка становится все шире. Теплый степной ветерок обдувает щеки. Феодосия, Богом данная, здравствуй! ... Это было как в прекрасной сказке... Теплое море, ласковое горячее южное солнышко, пушистые пальмы на набережной, Кара-Даг, какие-то волшебные гроты... и радость, радость, радость без конца!... ...- Галенька, ты по школе не соскучилась? Я с сожалением смотрю на желтый песочек. Да, пора ехать домой, папин отпуск закончился. - Папа, а мы еще приедем сюда? - Обязательно, дочка! Вот я вернусь из командировки, и на следующий год мы обязательно сюда приедем!
* * * 17 декабря 1966 года. У папы день рожденья. Дата "не круглая", как говорят взрослые, придут только самые близкие. Звонок в дверь. Ага! Собираются. Приходят папины друзья летчики: Олег Гудков, Юрий Быков, Юрий Шевяков... и, конечно, дядя Леша Якимов - наш сосед и бессменный тамада. Звонок следует за звонком. Места за столом явно всем не хватает. Ставят какой-то приставной столик, стулья - в тесноте - да не в обиде! Главное, все опять собрались вместе! - Галенька, ты сыграешь мне "Лунную Сонату"? Я ужасно смущаюсь. Хотя и учила эту вещь специально для папы, но играть Бетховена всегда очень ответственно. Еще один звонок. - Проходите, Алексей Аркадьевич! Вот это - настоящий подарок: Алексей Наседкин, Лауреат Международных Конкурсов, известный пианист. Вот кто будет играть сегодня Бетховена для папы. Звучат поздравления, тосты, шутки, смех... Как хорошо здесь сегодня всем! За инструмент садится Алексей Наседкин, и сразу все разговоры смолкают. Что это за чарующие звуки? Неужели это мое старенькое пианино так зазвучало под нежными пальцами этого волшебника? А звуки льются, поднимаются все выше и выше, как плывущие по небу облака. Дивные гармонии завораживают... Что-то погребальное послышалось мне в последнем проведении темы в басах... Сердце как-то странно екнуло... Я посмотрела на папу. Он в задумчивости сидел за столом. Через год - 50 лет, пора на покой. Я слышала, как взрослые говорили о том, что это будет его последняя командировка, а потом - заслуженный отдых, мемуары, очки... Как странно! Казалось, старость никогда не подступится к нему... Да и старость ли это - 50 лет? А, может быть, это будет только начало? Ведь он такой деятельный, полный энергии, сил! Долой дурные мысли! С днем рожденья, папочка!...
|
