Благотворительный фонд Русская Берёза

"Благотворительный фонд РУССКАЯ БЕРЁЗА "

Небесный покровитель фонда святитель Алексий, митрополит Московский, всея Руси чудотворец
 
 
Наши добрые друзья
СБЕРБАНК РОССИИ
Всегда рядом



При переводе средств на расчётный счёт фонда "Русская Берёза" через Сбербанк РФ не взимается комиссия. (распечатать платежное поручение)
Лучшие адвокаты и юристы Московской области!
 

Поиск




"Если наш народ не найдёт Бога, он не найдёт ни покоя, ни счастья, ни благополучия"

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II

 

Проект «"Русская Береза" в гостях у...»



БОГОМ СПАСАЕМАЯ ГЛУБИНКА



Михаил Алексеевич ДМИТРУК

«Русская Береза» в гостях у
игумена Серафима

С удивительным батюшкой встретился я в старинном московском доме на квартире Татьяны Ивановны Куликовой. Она известна в православном мире тем, что вместе с девочками-ученицами шьёт хоругви и дарит их нищим монастырям и храмам, военным частям и экипажам подводных лодок. Но мало кто знает, что в коммуналке, где ей принадлежат две комнаты, часто гостят священники из глубинки, у которых нет денег для проживания в гостиницах.
На этот раз в гостях был игумен Серафим (Цветков) из Ивановской области. Я вручил ему подарки от «Русской Березы», которые его очень обрадовали. Но самым большим подарком может стать эта публикация, если её прочитают добрые люди и помогут батюшке в его служении.

Чудесный подарок


В храмике моем тепло

Он один из очень немногих, кто не сбежал из нищей глубинки в богатый город, кто искренно и честно служит Богу и ближним в невероятно трудных условиях, которые сложились в вымирающем селе. Он держит здесь духовную оборону и будет стоять до конца. До торжества православия.
А оно обязательно наступит, потому что сейчас выжить в российском селе могут только православные (скоро так будет и в городах), которым помогает Бог. Остальные уходят мир иной под тяжестью нераскаянных грехов. Это будет полезно узнать нашим читателям.
Итак, в Заволжском районе, в селе Колшево, есть храм в честь Смоленской иконы Божией Матери. Его настоятель – игумен Серафим. Когда от него ушла жена, он принял монашество, чтобы всю жизнь посвятить Богу. «И не думал я, что сына мне Господь вернет (с двенадцати лет он у меня) и внуки у меня будут», — с тихой радостью сказал батюшка.
Сейчас у его сына три ребёнка, младшему Тихону полтора года. Так что отец Серафим счастливый дедушка, что большая редкость для монахов. Одно плохо: трудно прокормить детей родителям, даже с помощью дедушки.
Вот характерный случай. Тихон родился в ноябре, на два месяца раньше появления в 2011 году президентского Указа о бесплатном выделении многодетным семьям участка земли и 150 кубометров леса, чтобы на нём построить дом. И в Заволжской администрации сказали, что вам ничего не положено: ни земли, ни дров — позже надо было рожать. Вот так: надо было приурочить роды к появлению указа. А то, что у многодетных, которые не ухитрились это сделать, дом весь гнилой и скоро вообще обрушится, нынешнюю администрацию не волнует. Мол, у нас капитализм, а не советская власть.
Слава Богу, мир не без добрых людей. Они всегда помогали отцу Серафиму и его потомкам. И сейчас наверняка помогут. А без этой помощи было бы очень трудно батюшке и его сыну, тоже священнику. Но главное, что бедственное положение батюшек сделало бы просто невыносимой, быть может, невозможной жизнь в селе. Без Бога и Его служителей село погибнет. Вот лишь одно подтверждение этой истины.
…В житейских делах отец Серафим наивен как ребёнок. Получив храм в Колшево, он никак не мог достать для него купель. Её стоимость для него была просто запредельной.
— Мы крестили в тазике, — рассказывает батюшка. — Но купель есть купель. Это символ. Есть купель – есть церковь. И тогда я решил обратиться за помощью на… «Поле чудес».
Отец Серафим написал письмо Якубовичу в надежде, что именно его послание вынут на Новый Год – и наступит исполнение желаний. Но храмы Божии главарям лохотрона не нужны. Они вынули письмо, какое надо. Не дождался батюшка от «Поля чудес» ни привета, ни ответа. Но всё-таки купель пришла к нему чудесным образом. Только не из Страны Дураков.
— Батюшка прислал нам письмо, — рассказывает Татьяна Ивановна Куликова. — «В храмике моём тепло, всё отделал, всё хорошо. Только купели не хватает». И тогда наша община, хоть и нищая, но собрала деньги. Мы купили купель и вместо Якубовича прислали батюшке. Он плакал от радости. И бабушки, его прихожанки, плакали.
Это было тринадцать лет назад, в «лихие девяностые». Привезти купель в Колшево взялся раб Божий Вячеслав. Он был руководителем фирмы, торговавшей иномарками в Москве. Однажды на фирму сделали набег омоновцы и сломали Вячеславу два ребра. Он лежал в больнице, когда к нему пришёл раб Божий Илья (ныне отец Илия) и попросил привезти купель из Москвы. Вячеслав согласился помочь и ради этого сбежал из больницы. Но по дороге где-то отступился, сломанные ребра пошевелились, и перелом дал о себе знать. Когда приехали с купелью к батюшке, Вячеслав схватился за грудь и сказал: «Ой, рёбра больно».Что делать?
«Слав, а давай я тебя пособорую», — сказал отец Серафим. — «Ну, давай, батюшка».
Через несколько минут после соборования батюшка с изумлением увидел, как Вячеслав жестикулирует руками. «А как же твои рёбра?» — «Боли-то нету!» Всё прошло. Перелом больше не напоминал о себе; похоже, что рёбра срослись прочно.
— Кого-то соборуешь, кто ходит в церковь давно, и ему не помогает, — рассуждает отец Серафим. — Господь знает, что этот человек не уйдёт из Церкви и примет болезнь со смирением, как лекарство для души. А этому Вячеславу, чтобы он прилепился к Церкви, в вере укрепился, Господь сразу дал исцеление. После соборования он не вернулся в больницу.


Игумен Серафим в своем храме

Лекарство от безнадёги

— Батюшка, как Вы там живёте в глубинке? Чем занимается местное население? — спросил я игумена Серафима.

— Спивается, — ответил батюшка. — Нет никакой работы уже двадцать лет. А раньше был совхоз, только из гаража выезжало 70 машин. Все работники были заняты. Сеяли, пахали, хлеб растили, скотины очень много было. И капусту сажали на поле, и морковку. Трактористов было не счесть. А сейчас в селе два 130-х ЗИЛа осталось и больше ничего. Полно специалистов первого класса – а работы нет. Кто-то ездит на заработки в Москву: две недели там, две недели здесь. Надо как-то детей кормить. А молодёжь почти вся уехала.

— Кто же остался на селе?

— В основном, пенсионеры.

— А спивается кто?

— Молодые, у которых нет таланта в Москву уехать или денег для этого нет. А которые не пьют, те, конечно, уезжают, зарабатывают. Вот если бы я умчался в Москву, то, конечно, что-то получал бы. Можно, конечно, прожить, всё одолеем – был бы хлеб. Но трое внуков, их надо одевать-обувать. Мы без дела не сидим. Сажаем картошку, капусту, морковь – всё садим. И куры есть – пять штук. А мой сын двоих поросят вырастил нынче.

— Батюшка, в тридцатые годы лучших тружеников на селе раскулачивали, привозили с семьями в Сибирь, зимой оставляли в лесу без жилья и продуктов. И люди выживали: строили шалаши и землянки, летом рубили избушки, питались хвоей, орехами, травой, грибами, а года через три уже имели свой хлеб, всё, что растёт в огороде, и даже скотину. Они жили натуральным хозяйством, так сказать, на самообеспечении. И не спивались. Почему же в наше время люди спились, имея всё, и в результате всё потеряли?

— Тогда ещё была сильна вера в Бога — это самое главное. А через три поколения веру настолько подорвали, что многие стали ни на что не способны.

— Опоры в душе не стало?

— Фундамента нет. Что сейчас родители могут дать, если их родители ничего им не дали? Вот ходят в храм Юра и Саша, хорошо мне помогают, а жёны их не ходят.

— Если смысла в жизни нет, то духовная пустота заполняется водкой?

— Да. Пьют не только водку: самогон, спирт технический, одеколон, морилку для тараканов – что угодно, лишь бы одурманить себя. А сколько умерло молодых! Я вот Татьяне говорил, муж которой торгует самогоном, спаивает людей: «Всё отольётся вам». У Господа тысяча способов вразумления людей. Какая-нибудь порча, болезнь лютая, смерть внезапная.

— Господь не насылает порчу. Он просто отворачивается от людей. И они становятся беззащитными перед силами тьмы.

— Господь не наказывает. Господь попускает. А потом человек схватится за голову, да поздно.


Младший внук Тихон


— А были уже случаи, когда растлителям народа отливались слёзы их жертв?

— Да, у одной такой растлительницы внезапно загорелся двор со скотиной.

— Наверное, построят новый: денег-то много?

— Да денег-то у них полно. Муж и металл сдаёт – всё уже собрал, что осталось от советской власти. А какие у него планы? Купить другую машину. Уже есть иномарка – надо купить более престижную.

— Фамилию мужа и жены назовёте?

— А зачем? Господь знает имена их и фамилии.

— Есть ли у Вас противоположные случаи, когда люди ходят в храм – и в семье у них всё благополучно?

— Есть. Но ходят в храм немногие: вера у людей слаба. В обычные дни человек пять бывает в храме. В престольные праздники – раза в три больше. А на Пасху бывает человек 30. Это на четыреста жителей села! То есть приходит примерно один из тринадцати.

— Ну, в Москве, наверное, будет такое же соотношение.

— Не будет, мил ты мой! Потому что влезет один многоэтажный дом – вот тебе и полный храм. А остальные сто домов?
А люди без Бога ожесточаются, звереют.

— Наверное, потому что работы в глубинке нет. И нет надежды, что положение улучшится. Полная безнадёга?

— Это не самое страшное. Искушений очень много. Сейчас столько соблазнов вокруг, всего хочется. А на всё денег не хватает.

— И что же, народ в селе бедствует?

— Да нет, машины почти у всех есть.

— Как это возможно без работы?

— Люди на земле кормятся. А некоторые в Москву ездят на заработки – за четыреста километров. Работают, в основном, охранниками – даже женщины. Картошку посадили – и на полмесяца в столицу, а потом обратно. Им выгодно так. У нас они за год столько не заработают, сколько в Москве за две недели. Это соблазн страшный, деградация страшная.

— Почему?

— Потому что работа охранником – это безделье для мужика нормального.

— Но у нас в московском храме замечательные охранники. Может, потому что в храме?

— Да всё одно — охранники. Это не созидательная работа, от неё голова сразу худеет. Не строители, не токари, не плотники. Им надо бы на земле кормиться, а они её продали. У нас всю землю скупили уже. Все паи скупили, которые выдавали колхозникам. За копейки!

— Ведь сами продали, никто не заставлял.

— Ну, положение такое: или хоть что-то получишь, или ничего. Один говорит: «Я даже не знал, где паи-то мои. Не показал никто. А уже пришли покупать». Им предлагают двадцать тысяч – конечно согласятся, если денег ни копейки нету. У них остались только сад, огород и усадьба, где сажать картошку. Ведь чтобы держать землю, даже соток двадцать, её надо обрабатывать. А если обрабатывать нечем, зачем она мне, правильно?
У меня там есть семь соток, да огород ещё плюс. Так вот, если Серёга мне не вспашет на тракторе, у меня сил не будет копать землю. У меня спина болит.

— Если работы нет, то в многодетной семье и на себе плуг бы потаскали. Но многодетных-то нет: рожают очень мало.

— Да, у моего сына трое детей, и он уже считается многодетным. А лет сто назад десять детей в семье считалось нормальным. И девчонки сейчас слабые. Хоть и на деревне живут, а образ жизни нездоровый. Всё выкидыши и выкидыши.

— Отчего? Они курят, пьют?

— И курят, и пьют. А едят что? Йогурты московские и прочую ерунду.

— Но ведь у них коровы есть – могли бы делать настоящие простоквашу, сметану, масло, о которых в Москве только мечтают! Помню, моя бабушка в деревне взбивала сметану в специальной кадушке, а когда она развалилась, трясла на руках трёхлитровую банку с молоком.

— И я тряс, да сил не стало. А молодые ленятся. На последние копейки покупают московские суррогаты и ослабляют себя.
А в колхозе скотина вся больная. По телевизору показывали, как в Вологодской области дали сторожу на бутылку водки, и он открыл скотный двор. А там коровы все лейкозные. Их не лечат. А доят автоматами, молоко идёт с кровью и гноем. Всё это продают…
И радиация у нас есть в Заволжском районе. Недалеко от нас был атомный взрыв где-то в 60-м году. От этого и народ, и скотина болеют до сих пор.


Средний внук Иоанн


— Батюшка, если тело погибает, то хоть душу можно спасать. Какой выход видите Вы из этого ужасного положения?

— Бога надо просить – и Он поможет. Вот мой сосед Юра Голубев, лет 35 ему сейчас. А восемь лет назад он в церковь не ходил. Так у него по всему телу проказа пошла. Вся кожа красная и чешется страшно. И чтобы получить исцеление, мы поехали с ним к отцу Власию в Пафнутьево-Боровский монастырь. И тот всё рассказал, отчего Юра заболел. У меня было немало подобных случаев: Господь попускал болезни, чтобы люди пришли к вере.
А Юре отец Власий сказал, чтобы он сам повенчался и родителей повенчал. Потом я одновременно повенчал Юрия с женой и отца его с матерью.

— И что?

— И что. Всё прошло у него.

— С ума сойти!

— Так он с тех пор у меня лучший прихожанин. Источник целебный очистил. И поставил на церкви пятиметровый крест. Я спрашиваю: «Юр, сколько тебе?» — Он отвечает: «Я с церкви ничего не возьму». Но мы всем миром собирали деньги на храм. И я ему дал эти 20 тысяч. Он взял: ему запчасти нужны были для трактора. Купил их и собрал его. Потом нам всем картошку копал.

— То есть болезнь совсем прошла?

— Совсем. Он теперь в храме первый помощник и хороший семьянин. Детей двух вырастил, один в армии недавно отслужил — Саша.

— У нас в Москве почти все больны, если не телом, то душой. А денег на лечение у большинства больных нет, особенно у раковых. Многие из них считают себя безнадёжными, а положение своё — безвыходным.

— А если молиться будут, никакой безвыходности не будет – вся улетучится. Вот я прихожу в церковь – у меня служба проходит за одну минуту. Я не замечаю никакой службы.


Старший внук Алексий

Исповедь отца Серафима

— Вам помогает кто-нибудь?

— Да, мой сын Роман. Он батюшка тоже, иерей, у него трое детей. Вот мы получаем с ним вместе три тысячи рублей в месяц (а больше прихожане не приносят). Да ещё храм содержим. Хорошо, что владыка от налогов освободил нас – епископ Иваново-Вознесенский и Кинешемский Иосиф.

— А почему освободил?

— Потому что денег нет. Что толку их требовать? Вот в прошлом месяце я отпевал трёх человек, получил три тысячи рублей. А когда не бывает треб, и меньше получается.
Но Господь не оставляет всё равно. Если Господь направил меня туда, то Он даст мне во что одеться, во что обуться и что покушать.

— И сколько лет Вы там служите, батюшка?

— 14 лет. А родился я в Емельянове – сорок километров от Колшево, в том же районе. Но я не думал, что там жить буду когда-нибудь, служить.

— Вы сожалеете, что попали на такой бедный приход?

— Нисколько. Я молю Бога так: «Господи, дай мне то, что для меня полезно. А не то, что мне нужно».

— Но Господь заботится, прежде всего, о нашей душе. А если для неё полезно полезна болезнь?

— Ну и хорошо. Господь лучше знает, в чём я имею нужду. Пока, слава Богу, здоров. Дети мои и внуки обеспечены: и обуви, и одежды нам из Москвы присылали, из Дубны привозили. Я ничего своего не покупал.
Одна беда: крыша у храма плохая. Найти бы спонсора, чтобы её переделать.

— Протекать стала?

— Она и раньше была дырявая. Её отремонтировали, но схалтурили. Покрыли старым кровельным железом, и скоро она опять стала протекать. Если бы железо было новое…

— Что ещё нужно сделать?

— Да ещё алтарь бы пристроить, крыльцо бы сделать.

— Сколько денег надо для всех работ?

— Не думал. Сколько? Ну, хоть бы начали.
Мне денег не надо. Стройматериал нужен, мил ты мой человек.

— Какой материал?

— Начиная с кирпича, кончая досками. Ну, рубероид, железо, цемент (а песок сами привезём, он у нас есть). И всё остальное, что нужно для ремонта.
Лично для себя я денег не прошу. Потому что отвечать за них буду перед Богом. Сколько мне нужно для жизни, Он даёт. Господь мимо меня не пошлёт денег.
А на храм, сколько мне давали денег, столько я на него и тратил. Приезжайте к нам, посмотрите, как хорошо стало внутри церкви после ремонта.

— Обычно сначала крышу ремонтируют, иначе из-за протечек внутренние работы будут бесполезными.

— Да нет, мне внутри надо было сделать. Там везде дуло, и перед людьми неприглядно было.

— А звонница у Вас есть?

— Есть колокол. В алтаре у меня стоит. Ведь нас обокрали, двадцать две иконы унесли. Колокол не увидели, но теперь я его в храме храню.
Наш храм ещё до революции построили. Но при советской власти в нём сделали… магазин. Убрали крест и купол, обили досками.
В девяносто третьем этот храм вернули Церкви. Доски на нём сгнили, потом я их отдирал — а под ними брёвна хорошие, толстые.
До меня в этом храме за три года сменилось шесть священников. А я пришёл в 97-м году и уходить никуда не собираюсь.

— Почему, ведь другие ушли?

— Так меня владыка благословил туда. Как я могу уйти?

— Других-то тоже благословил.

— Ну и что! Как от матери Божией можно уйти? Ведь Она меня к Себе взяла. У нас храм в честь Смоленской иконы Божией Матери. Путеводительница, Одигитрия – куда от Неё уйдёшь?

— Батюшка, Вы сказали, что в храме украли иконы. Несчастные люди, такой тяжкий грех совершили – что теперь с ними будет?

— Я знаю, кто украл. Один из них уже умер. Молодой. Ему и лекарства доставали дорогие очень. Ничего не помогло.

— Лучшим лекарством было бы покаяние?

— Конечно. Потом он даже венчался у меня. Но не покаялся. И умер. Лукавый дух не даст такому человеку покаяние.

— Ну почему? Не только воры, но и разбойники каялись. Опта был разбойником, а потом покаялся и основал монастырь, который потом назвали Оптиной пустынью.

— Господь призывает всех, но не все идут каяться. Даже в церковь человек придёт, а лукавый дух гонит из церкви. Или надо какое-то потрясение, или какое-то чудо явить, чтобы он покаялся.

— А сколько всего человек участвовало в той краже?

— Человек шесть или восемь. Молодёжь собралась, пили они, кололись. Ну и залезли в храм.

— Так у вас уже наркоманы есть?

— Давно уже. Но сейчас их почти не осталось, в город уехали.

— Только Церковь может навсегда избавить от наркомании. Медицинские методы дают лишь временный эффект. Дай Бог, чтобы несчастные ребята пришли в храм и покаялись. Чтобы они не отправились на тот свет за своим товарищем.

— Придут, когда Господь сподобит. А насильно никого не затащишь в Рай. Когда такие соблазны идут везде. Когда без воровства надо работать, работать и работать.
Кажется, гораздо легче воровать. Но воровать приходится всё время. У человека уже есть машина — нет, надо купить «покруче». Он будет воровать, продавать, воровать. Но когда купит «покруче», захочет ещё более «крутую». И опять воровать. Ну а дальше-то что?
Одежда износится, обувь тоже. Еда съестся. А грех останется.

— А грех рождает болезнь, болезнь рождает смерть.

— Вот и всё. Если бы люди поняли, осознали это – все толпой ринулась бы в церковь. Но они же не понимают. Знают только, что умрут и тело сгниёт. Люди не верят, что если плохо вели себя на этом свете, то попадут в ад. Потому и не боятся грешить. Была бы вера, хорошо бы себя вели. И жизнь была бы совсем другая.

— Какая, батюшка?

— Добрая, счастливая, долгая. Вера творит чудеса. С Богом всё возможно. Например, избавиться от болезней, которые врачи считали неизлечимыми. Вот исцелились у меня на источнике две женщины – я и рад. Они разнесут по городам эту радостную весть. Может, ещё кто-нибудь к нам приедет. Ну и мне копеечка достанется-перепадёт.
Дадут рублей по пятьсот – вот я и опять живу на них целый месяц. Никогда голодным не был. Однажды совсем деньги закончились – гляжу: перевод пришёл на три тысячи. Господь не даёт много материальных благ – а мне много и не надо. Зато даёт успех в добрых делах, во славу Божию творимых. Господь даёт радость и счастье.

— Дай Бог Вам здоровья и успеха, дорогой батюшка. Чтобы Господь всегда давал Вам и прихожанам то, что нужно для спасения души.

От редакции:

Сообщаем почтовый адрес батюшки: 155432, Ивановская обл., Заволжский р-н, село Колшево, ул. Соболева, дом 9-а, игумену Серафиму.
А банковских реквизитов у его храма нет.


 
Поделитесь с друзьями!
Автор дизайна сайта О.М. Гарнаева

copyright © 2005-2012 Благотворительный фонд «РУССКАЯ БЕРЕЗА»
Rambler's Top100