Камни, будьте стойкими, как люди! Это о ленинградцах.

8 сентября началась блокада Ленинграда. Жительница нашего города-Вера Михайловна Микитенко, будучи коренной ленинградкой пережила все 872 дня блокады. Она стойко перенесла голод и лишения, защищая свой любимый город, а потом отправилась на фронт защищать Родину, где встретила будущего мужа.

Где вас застала война?
Война застала меня, коренную ленинградку, на третьем курсе исторического факультета Ленинградского университета. Помню, как 22 июня 1941 года плакали женщины, узнав о начале войны и предчувствуя, сколько бед и несчастий несет им нападение фашистских захватчиков на нашу страну. Сразу после объявления войны мой брат Георгий, незадолго до этого окончивший курсы подготовки летного состава, вместе с друзьями помчался в военкомат проситься на фронт. Через несколько дней они отправились воевать. Вскоре мы провожали в народное ополчение наших мальчиков - студентов, освобожденных от военной службы по состоянию здоровья. Собрались на набережной Невы у входа в университет, говорили напутственные слова.
Настроение у всех было боевое, и никто не сомневался, что "враг будет разбит, победа будет за нами".
А нас, девчат с исторического и других факультетов, срочно отправили строить оборонительные сооружения на подступах к Ленинграду. Мы рыли окопы и противотанковые рвы, жили в шалашах, сооруженными нами наспех, питались чечевицей и даже шутили - писали на стенах противотанковых рвов: "Немцам от историков и химиков ЛГУ", не очень понимая трагизма всего происходящего.

А когда вас, студенток коснулась война? 
Появились юнкерсы с воющими бомбами и автоматными очередями. С запада, от самой границы, измученные, голодные, с плачущими детьми, нескончаемым потоком шли беженцы. Они уже хорошо знали, кто такие фашисты и их жестокость. Под Новгородом мы, студенты, чуть не попали в окружение. Нас выводили по проселочным дорогам под вой вражеских самолетов, которые с бреющего полета поливали нас пулеметным огнем. На привале от усталости свалились как убитые и, только проснувшись утром, обнаружили, что лежим практически в воде: ночью не разглядели болото.
Когда пришел эшелон, к нам обратились с призывом: "Комсомольцы! В вагоны все не поместятся, надо отправить женщин Василеостровского района: у них в Ленинграде остались дети. А вас просим помочь рыть противотанковые рвы. Враг прорывается к Новгороду". Но до места работ мы не дошли: туда уже прорвались немцы. Неизвестно, кто и как, но за нами прислали второй эшелон, на который мы и не надеялись. Приближаясь к Ленинграду, прозябшие, голодные, мы с воодушевлением пели "Любимый город может спать спокойно".

Я знаю, что вы выстояли блокаду в Ленинграде, расскажите как это было?
8 сентября немецкие войска, прорвавшись через станцию Мга и захватив Шлиссельбург (Петрокрепость), отрезали Ленинград с суши. Город оказался в кольце блокады. Немецкое командование, не сумев захватить Ленинград, решило разрушить, сравнять с землей один из красивейших городов мира. На город обрушился шквал бомб и артиллерийских снарядов, начался обстрел из дальнобойных орудий.
В битве за Ленинград объединились советские войска и жители города: сформировали 10 дивизий народного ополчения, создали 4100 ДОТов и ДЗОТов, 22 тысячи огневых точки, 33 км баррикад.
С началом блокады наша окопная эпопея закончилась. Мы рвались на фронт защищать Родины и свой Ленинград. При университете были срочно организованы курсы медсестер: годичную программу надо было пройти за два месяца. Никогда мы с таким вниманием не слушали лекции, как на этих курсах. Знали, что это нужно для спасения жизни людей. А вражеские самолеты и дальнобойная артиллерия делали все для того, чтобы уничтожить "населенный пункт, в существовании которого Германия не заинтересована" - так фюрер называл ненавистный ему не сдавшийся Ленинград. Дни и ночи из репродукторов раздавались звуки сирены со словами "воздушная тревога".

Вера Михайловна Микитенко

Что в это время было самым страшным?
Самым страшным был налет 276 фашистских самолетов 19 сентября. Самолеты люфтваффе бомбили не только военные объекты: полностью разрушены 840 промышленных предприятий, 170 больниц, 500 школ, более трех тысяч зданий, повреждено семь тысяч. На Ленинград было сброшено свыше 102 тысяч зажигательных бомб, около пяти тысяч фугасных, выпущено 150 тысяч снарядов. Фашисты не пощадили даже величайшие памятники и творения русских зодчих - Эрмитаж, Русский музей, Петродворец, Пулковская обсерватория, Мариинский театр, дворцы Павловска, Пушкина.
Для спасения людей из-под завалов разрушенных домов создавались народные дружины, в домах - группы самозащиты. Моя мама, Надежда Кирилловна Васильева, начальник группы самозащиты в доме, при каждом звуке тревоги бежала на чердак и крышу, где вместе с другими жильцами сбрасывала зажигалки вниз, где стояли ящики с песком.
Однажды фугасная бомба попала в соседний дом. Раздался такой страшный грохот, что наш дом закачался из стороны в сторону. Но, к счастью, дело закончилось только огромной трещиной на всю стену.

Не многим удалось выжить в блокаду, что помогло вам?
Мои занятия на курсах медсестер длились по 12 часов в сутки, добраться туда и обратно при бесконечных бомбежках и артобстрелах было нелегко, воздушные тревоги приходилось пережидать в подъездах и подворотнях. Опасность ожидала на каждом шагу, трижды моя жизнь висела на волоске. Один раз меня спас милиционер, не пустивший на Дворцовый мост во время артобстрела. Именно там, на другой стороне моста, где я могла оказаться, разорвался снаряд. Второй раз на улице зодчего Росси во время сигнала воздушной тревоги я едва успела броситься в подворотню и прижаться к земле: сделай я несколько шагов вперед, оказалась бы в воронке. В третий раз меня спас случай. Торопясь в госпиталь на практику, на остановке у химико-технологического института я не успела на отходивший трамвай и пошла пешком. Через несколько минут прозвучала сирена воздушной тревоги, после этого - страшный взрыв: трамвай, на который я опоздала, вдребезги разбит бомбой, угодившей в здание, у которого он остановился. До сих пор помню окровавленного младенца и других раненых, выносимых из трамвая дружинниками и всеми, кто был рядом. Однако бомбежки и артобстрелы были не единственными испытаниями, выпавшими на долю ленинградцев. В городе перестал ходить транспорт, не было света, начались пожары. Сгорели Бадаевские склады с продовольствием. Самым жутким и мучительным среди всего этого кошмара был голод. Пайка хлеба из жмыха и целлюлозы: 125 г неработающим и 250 г рабочим - это все, что получали на день жители блокадного Ленинграда. Выданные карточки не отоваривались. Затем ударили морозы. В промерзших квартирах вместо лампочек- коптилки (фитиль в банке с керосином). Замерз водопровод. С утра к Неве и Фонтанке брели измученные, голодные, укутанные в разное тряпье люди с бидонами и чайниками. К счастью, в нашем доме (Можайская, 2) неизвестно откуда по выведенной во двор трубе все время текла вода. Под краном образовалась огромная ледяная гора, но по ней все же можно было забраться и набрать драгоценной влаги. В квартире было жутко холодно. Мы ломали мебель, чтобы щепками вскипятить на кирпичах хотя бы кружку воды. А мучительный голод нечем было утолить.
А для снабжения города продовольствием по льду Ладожского озера была проложена автомобильная трасса "Дорога жизни" - так называли ее ленинградцы. С 22 ноября по ней на
машинах стали доставлять грузы. Иногда тонкий лед ломался, машины уходили под воду, но отважные водители следующих продолжали двигаться вперед, туда, где умирали от голода люди.
Только за зиму 1941 - 1942годов по "Дороге жизни" в Ленинград было доставлено 360 тысяч тонн грузов, вывезено из города 500 тысяч женщин, стариков и детей, 37 тысяч вагонов оборудования и культурных ценностей. Жутко выглядели улицы
осажденного Ленинграда в эти дни. Под серым мрачным небом по грязно-желтому снегу
еле-еле брели одинокие прохожие да шагали стайки девушек дружинниц с песней:
Эх, Ладога, родная Ладога,
Метель и штормы, грозная вода.
Недаром Ладога родная
Дорогой жизни названа.
Часто обессиленный человек падал прямо на мостовую. И мало кто мог помочь ему подняться, так как почти все еле передвигались. По утрам машины подбирали трупы умерших и свозили на Пискаревку. Там на кладбище в братских могилах без имен и дат захоронено более 700 тысяч ленинградцев.

А что было после курсов?
В декабре закончились мои занятия на курсах медсестер, организованных при Ленинградском университете. Мы сдали экзамены и получили удостоверения. Иду в военкомат с просьбой отправить на фронт. Мне отвечают: "Временно девушек не призывают. Ждите повестки".

Не выдержав испытаний, слегла моя мама. Чувствую, что и мои силы на исходе. Случайно
узнала, что в одном из подъездов нашего дома работает всеми забытый телефон-автомат. Иду, набираю номер давнего друга нашей семьи, моего крестного. Он работал начальником охраны на одном из объектов рядом с Балтийским заводом. Услышав знакомый голос на другом конце провода, только и сказала: "Мама не встает, я тоже завтра встать не смогу". Ночью раздался стук в дверь, хотя можно было не стучать: у всех двери в доме были открыты, чтобы можно было выносить умерших. Крестный принес два солдатских засохших сухаря, кусок колотого сахара и бидон мучного жидкого супа ("брандахлыст"). Это было целое богатство! Во второй свой приход крестный, замечательный человек Николай Сергеевич Мануков, который не мог покидать охраняемый объект, уговорил меня пойти работать к нему в охрану. Едва я приступила к работе, свалилась с тяжелой дистрофией. Здесь меня нашла школьная подруга с известием, что мой университет и юридический институт, в котором она училась, эвакуируются. Обессиленная, понимаю, что мне не удаться уехать. Мало кто поправлялся, заболев в дни блокады. Через весь город, с трудом передвигая ноги, добиралась до
меня встревоженная мама. Спасибо моему крестному, его другу военврачу, женщинам
охраны, сделавшим все для того, чтобы поднять меня, учившим меня даже заново ходить.
Когда смогла работать, очень пригодились мои знания, полученные на курсах медсестер.
Помимо дежурства на посту я проводила занятия с личным составом по оказанию первой
медицинской помощи пострадавшим. Как только освобождалась, шла через весь город к маме. Поднять ее мне помогли добрая соседка и известие от брата, воевавшего сначала в морской авиации, потом в морской пехоте под Новороссийском. Тяжело раненный, он лежал в госпитале в Саранске. Искал нас.

Что вам помогло не пасть духом, не сдаться?
И в этом жутком кошмаре под вой сирен, грохот бомб и снарядов, в зареве пожарищ, несмотря ни на что, город сражался. Голодные, изможденные, но мужественные, стойкие ленинградцы из последних сил в промерзших цехах Кировского завода ремонтировали танки, на фабрике "Скороход" изготавливали мины, на табачной - пулеметные ленты. В дни тяжелейших испытаний лучшие представители ленинградской интеллигенции были вместе с народом. В перерывах между звуками сирены и метронома звучала музыка лучших композиторов, выступали поэты и писатели - Ольга Берггольц, Вера Инбер, Вера Кетлинская, Николай Тихонов, Александр Прокофьев… Своей музыкой, стихами, просто словами они подбадривали людей, вселяли в ленинградцев веру в победу. До сих пор я слышу первые такты седьмой (Ленинградской) симфонии Дмитрия Шостаковича, впервые исполненные в осажденном Ленинграде 2 августа 1942 года.
Фашисты постоянно разбрасывали над городом листовки с призывами сдаться и сулили всяческие блага. Но Ленинград не сдавался. В докладах своему фюреру даже немецкое командование сообщало, что "не перестает удивляться стойкости русских".
Когда весной 42-го после страшной зимы городу угрожала эпидемия, ленинградцы
вышли во дворы и на улицы и навели чистоту. При каждом сообщении Совинформбюро,
прильнув к репродукторам, мы с надеждой ждали слов о прорыве блокады. И наконец услышали: 18 января 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились в районе Шлиссельбурга, образовав коридор шириной в 11 км!
Продолжение следует...

ПРОСИМ АВТОРА СТАТЬИ СРОЧНО СВЯЗАТЬСЯ С РЕДАКЦИЕЙ ГАЗЕТЫ!!!