ПОМОГИТЕ ВЫЖИТЬ
ДЕТЯМ ИЗ РУССКОЙ
ГЛУБИНКИ!!!

Здесь место для рекламы благотворителей
Подробности по ссылке >>>>>>>

Содержание номера

Я судьбы не желаю иной

...Валентина Степановна Гризодубова. Для читателей старшего поколения нет, пожалуй, имени, более легендарного в отечественной авиации. А как же: совершила "тот самый" дальний перелет, за который с другими членами экипажа удостоилась звания Героя Советского Союза, потом защищала Родину, после войны была "какой-то большой начальницей" в Авиапроме...

Заметьте: целую четверть века она руководила крупнейшей фирмой испытательного профиля, но так за последние полвека никто и не удосужился рассказать россиянам, - чем же она все это время занималась, как именно стояла на страже государственных интересов Отечества.

В формате тематического сборника не можем это сделать и мы. Наша задача скромна, хотя и не менее почетна: довести до вас слова верности, бесконечного уважения и любви хотя бы нескольких сослуживцев Валентины Степановны военной поры. Вот какой они запомнили и сохранили ее образ в своих сердцах навсегда.

Всё выше полёт наших "птиц"

...После завершения исторического перелета на Дальний Восток и триумфальной встречи в Москве жизнь Валентины Гризодубовой вскоре заполняется множеством больших и малых дел, требующих времени, внимания и сил. Однажды вечером весеннего дня 1939 года к Гризодубовой приходит домой ее мать Надежда Андреевна и по секрету сообщает страшную весть: оказывается, еще год тому назад арестовали ее товарища по занятиям в Крыму планеризмом Сергея Королева, и в поисках поддержки и помощи к маме Валентины пришла его мать. И Валентина, бросив все дела, бесстрашно бросается на выручку, совершая поистине безрассудный поступок: обращается с письмом к Сталину, в котором призывает "вождя народов" спасти от гибели "комсомольца, ставшего невинной жертвой подлой клеветы". И случается чудо: вскоре Королев меняет колымский прииск сначала на "шарагу" в Омске, а в 1942 году, по ходатайству такого же репрессированного инженера, двигателиста Валентина Глушко - на "шарагу" при авиамоторном заводе № 16 в Казани.

Автору известно, что по поводу вызволения Королева из неволи Гризодубова одновременно обращалась к председателю Верховного Суда и даже посетила его лично.

Много позже, уже после кончины главного конструктора Сергея Королева в январе 1966 года, его мать Мария Тимофеевна Баландина напишет Гризодубовой небольшое письмецо, содержащее сокровенные строки: "Теперь моему сыну несут цветы на Аллею космонавтов. Но ведь они по праву адресованы и Вам!.."

11 мая 1939 Валентину настигает новый удар: в авиакатастрофе погибает Полина Осипенко, член ее экипажа в "том" историческом перелете. В рутинном тренировочном полете, выполнявшемся в порядке подготовки к новому предстоящему дальнему перелету.

Но, кроме переживаний, этот год приносит Валентине и успехи по службе: она неожиданно для себя назначается начальником Управления международных воздушных линий ГВФ... На этом поприще дела у Валентины Степановны идут успешно: она ставит на новые трассы 20 новых пассажирских самолетов конструктора Константина Калинина вместо плановых пяти...

Как, вероятно, заметят читатели, автору выпало огромное счастье лично знать известного историка отечественной авиации академика Петра Дмитриевича Дузя, который в описываемый нами период работал зав. сектором авиации в Наркомате тяжелой промышленности Союза, который в конце 90-х годов рассказал:

- После триумфального полета легендарного экипажа Валентины Гризодубовой на Дальний Восток, мне пришла в голову отличная идея: пригласить ее в свой сектор поделиться впечатлениями от выполненного в 38-м году полета. Она, в силу демократизма ее натуры, не уклонилась, но, сославшись на переутомление, дала согласие переговорить не со всем коллективом сектора, а лишь со мной, тет-а-тет. Когда мы с ней уединились в моем небольшом служебном кабинете известного здания на Трубной площади, и, присев с ней на облезлый диванчик, распили бутылочку припасенного мною сухого грузинского вина, - героиня, от которой я приготовился услышать восторженные впечатления и эмоциональный рассказ, - неожиданно для меня посуровела и, горестно вздохнув, призналась:

- Знаешь, Петро, - и все бы ничего, даже здорово! Но зачем было, спрашивается, заваривать там, в глухой тайге, всю эту проклятую "поисковую кашу"? Туда, в буреломы и болота, безмозглые местные уездные князьки и военачальники (вот от кого я такого не ожидала!) погнали без элементарного инструктажа, а, главное, без опыта и экипировки массу горожан, что обернулось множеством обморожений, травм, увечий и потерь! Уж я-то прекрасно знаю, что столь масштабную драму Всесоюзного масштаба в принципе скрыть невозможно! И что же будет с моим честным именем и репутацией, когда рано или поздно все откроется?!

По словам Петра Дмитриевича, он успокаивал ее в том духе, что, дескать, наш народ не лишен здравомыслия и сам сможет определить истинных виновников трагедии...

Весной 1941 года Валентина Степановна вступает в ВКП(б), чтобы "личным участием в рядах проводить линию партии". Она, оказывается, все эти годы помнит летчика М. Сахарова, обнаружившего экипаж "Родины" в тайге в 1938 году. И 19 июня Гризодубова вызывает своего спасителя телеграммой в Москву и после прибытия принимает его в свое Управление ГВФ линейным пилотом. Но до его вылетов за границу в связи с нападением Германии дело не доходит: он зачисляется в Московскую группу ГВФ специального назначения. Увы - счастье летчика на войне изменчиво: уже в начале октября немцы сбивают Сахарова, и он попадает в плен. Под Варшавой пытается бежать из эшелона, но неудачно; его хватают и препровождают в ближайший лагерь смерти. Невероятно, но он выживает; после войны Валентине Степановне удается его разыскать; она возвращает его к жизни, устраивает в ГВФ, и он еще долго летает на внутренних авиалиниях на Красноярск, Дальний Север...

Она смерти смотрела в лицо

Уже на следующий день после начала войны Валентину призывают в действующую армию в звании подполковника. Она получает назначение командиром организуемого в системе ГВФ 101-го транспортного авиаполка, комплектуемого Ли-2 и С-47. Полк этот включается в состав 1 -и транспортно-десантной дивизии спецназначения.

Пока царит традиционная в таких ситуациях суета и неразбериха, - Правительство организует 7 сентября 1941 года "митинг советских женщин" в Колонном зале Дома Союзов, который ведет Валентина Степановна. На него она является, получив назначение по общественной линии на пост председателя Антифашистского Комитета советских женщин и будет оставаться им в течение всей войны.

16 октября - и это хорошо известно читателям старшего поколения, - наиболее критический момент в новейшей истории Москвы, судьба которой (и, вероятнее всего, судьба Родины!) повисла на волоске: в городе взыграла паника, начались грабежи и погромы, Валентина, не выпуская пистолет ТТ из рук, звонит наркому авиапромышленности Алексею Шахурину и требует "немедленно открыть хлебные магазины, восстановить движение трамваев и дать свет горожанам, которые вот-вот окончательно потеряют человеческий облик". Скорее всего, Алексей Иванович доводит ее призыв до сведения Сталина, если он через своего секретаря разыскивает ее и принимает у себя на "ближней" Кунцевской даче, чтобы "посоветоваться по некоторым неотложным вопросам"...

Валентина быстро выводит вверенный ей полк в режим интенсивных полетов, много летает сама. И уже в ноябре ей присваивается звание "полковник". Она - командир полка в Авиации дальнего действия, позднее получающего литер 31-го бомбардировочного. Чисто мужского!! Даже повара, связисты и санитары, не говоря уже об оружейниках, шоферах и т.д. - мужчины! 300 человек, летающих (кроме технического состава) на бомбежки в ближние тылы противника, а с весны 1942 года - еще и к партизанам. В один из декабрьских дней ей приказывают "поднять весь полк (а это - 30 самолетов) и лететь на Мурманск для "прикрытия подступов с моря к порту от вражеских подводных лодок". Полк взлетает с Центрального аэродрома и берет курс строго на север. Самолет Гризодубовой летит в голове колонны, растянувшейся на несколько километров...

Весну тяжелого 1942 года Валентина Степановна встречает созидательным трудом: ей поручено формирование полка ночных бомбардировщиков из летного состава Гражданской авиации. В строй защитников Отечества он вступает в апреле, после поступления в части новеньких транспортников Ли-2 (ПС-84). Экипаж каждой машины 4 человека. Первый боевой вылет Гризодубова совершает только своим экипажем, лично пилотируя машину. Боевое задание в этом пробном полете - бомбежка железнодорожной станции Щигры... Первый начштаба полка А.Верхозин много позже, в 1963 году, уже уйдя в отставку в звании полковника, вспоминал:

- Гризодубова умела, когда это требовалось, быть неумолимо строгой, в боевой работе шла, когда это действительно было необходимо, на обоснованный риск. При этом она всегда оставалась сердечной и заботилась о подчиненных. И все мы любили и берегли своего командира...

Основной же боевой работой для полка в течение всего 1942 года было оказание помощи партизанам Белоруссии и Восточной Украины. Пик напряжения в ней пришелся на зиму 1942/43 гг.

Едва приходит новый, 1943 год, - на Гризодубову сваливается огромное личное горе: 4 января приходит известие о гибели Марины Расковой, перегонявшей свой полк бомбардировщиков Пе-2 на фронт. Драм, между тем, хватает рядом с Валентиной Степановной и во фронтовой обстановке: чего стоил, например, случай, имевший место на ее аэродроме, куда в один из мартовских дней перелетел другой авиаполк. Едва соседи осмотрелись - один из их самолетов вернулся с задания горящим, с зависшей под фюзеляжем мощной авиабомбой(!). Экипаж подбитой машины на глазах у оцепеневших от ужаса однополчан и свободных от полетов сослуживцев Гризодубовой делал круг за кругом над посадочной полосой, не решаясь садиться. И, наконец, когда машина начала снижаться, раздался оглушительный взрыв...

Однажды в мае Гризодубова получает сообщение о том, что в одном из партизанских отрядов находятся 19 наших летчиков, освобожденных из немецкого плена. Она не только лично совершает ночной полет и вывозит их на "большую землю", но и добивается от командования ВВС согласия оставить их именно в ее полку! И, само собой, часто летает в составе группы в партизанские соединения Ковпака, Сабурова, Федорова, Наумова...

Летом 1943 года полк Гризодубовой несет жестокие потери (немцы всего за несколько суток сбивают 7 самолетов) в результате применения новой техники - радиопеленгатора, которому Красная Армия на тот момент не может ничего противопоставить. Ее самолет тоже подбивают. Много позже, в 2000-м году бывший главный штурман Научно исследовательского летно-испытательного центра, которым Гризодубова многие годы после войны командовала, Николай Лужин вспоминал автору:

- Что и говорить, любила наша "матушка" небо до самозабвения! Даже будучи уже после войны начальником крупнейшей фирмы испытательного профиля с персоналом в 5 тысяч человек, пользовалась любым случаем (иногда даже предлогом!), чтобы сесть за штурвал! И что вообще может показаться невероятным - большинство из своих боевых вылетов в войну она совершила без парашюта!! Хотя членов своего же экипажа за такое "легкомыслие" гоняла и наказывала нещадно. А ведь ей категорически вообще запрещалось летать потому хотя бы, что она была депутатом Верховного Совета!..

24 июля 1944 года Гризодубову отзывают из действующей армии в Москву, что связано с ее новым назначением. Правительство вводит ее в состав Комиссии, расследующих злодеяния фашистов, совершенные на временно оккупированной ими территории. А в октябре того же года происходит событие, с которым будет связано коренное изменение ее судьбы в ближайшем будущем: в недрах Наркомата электропромышленности организуется сов. секретное ЦКБ №17 с задачей стратегического значения - разработки и организации крупносерийного производства именно авиационной радиолокационной техники.

Пока мы живём - помним

Какой бы познавательный интерес для читателей не представляло все вышеизложенное, - образ Валентины Степановны Гризодубовой неизбежно будет оставаться не совсем достоверным, пока мы с вами, уважаемые читатели, не услышим голоса ее боевых друзей и верных соратников!

Бывший главный штурман-испытатель Научно исследовательского летно-испытательного центра Николай Лужин:

- В 1939 году лично Сталин назначил Гризодубову начальником Международных линий Аэрофлота. Оттуда она и ушла в действующую армию, обратившись за разрешением лично к нему. Сталин вызвал к себе командующего Дальней авиацией генерала Голованова и, показывая на Валентину, произнес:

- Вот тебе первый комполка!

Летала она в войну на Ли-2 (чаще всего в тыл врага, к партизанам) и ни разу за всю войну не была сбита! Как мы знаем, сначала ей дали авиаполк, а потом, как бы спохватившись, начали двигать на дивизию, соблазняли генеральским званием...

Но Валентина держалась твердо:

- К чертовой матери! Со своего мужского полка я не уйду никуда! Если, конечно, не выгонят. Так и передайте товарищу Сталину!..

В годы войны, по делам службы, она иногда встречалась с товарищем Сталиным, как, впрочем, и потом, в послевоенные годы. С Маленковым же, курировавшим партизанское движение, она виделась гораздо чаще. Более того: когда начались работы по радиолокации, - именно Маленковым она и была к ним подключена "на всю катушку"!..

Кстати, вот за эти самые выходы "наверх" через головы командования ее начальство страшно ревновало. Но ведь шла жестокая война, и дела, которыми она занималась, требовали сплошь и рядом оперативного рассмотрения, срочных решений! Сообразно этому она и поступала. К Маленкову и Ворошилову обращалась напрямую, зачастую - через голову того же Голованова. Наверное, именно по этой причине он не спешил представлять ее к правительственным наградам, затягивая это дело либо "забывая" о ее боевых делах. До чего, например, дошло дело однажды в 44-м: ее сосед в авиадивизии, командир 102-го полка Осипчук получил на тот момент аж 8 орденов, командир 334-го полка Лебедев - столько же. А вот наша Гризодубова - при том же количестве боевых вылетов - только три(!) И главный маршал авиации Голованов не вмешивался, делал вид, что его это не касается. Все на эту карикатуру смотрели, про себя, конечно, возмущались, но поделать ничего не могли...

В августе 1944 года Валентину поставили на 334-й Краснознаменный авиаполк. Она призвала меня и назначила заместителем штурмана полка Колесникова. А когда тот в октябре погиб - я встал в боевом строю на его место. И это - в мои 22 года от роду!..

Бывшая помощница начальника Научно исследовательского летно-испытательного центра по хозяйственной работе Елизавета Базарова:

- Наша Валентина - и это истинная правда - была в Авиации дальнего действия лучшим комполка! И как боевой командир, руководитель; и как воспитатель личного состава. Она так и светилась любовью к своим подчиненным, к человеку! К ней приходили тысячи людей со всего Союза (это уже после окончания войны) со своими болями и бедами. И ни один (никто!) не ушел от нее без поддержки, помощи, содействия либо, на крайний случай - без дельного совета. Недаром же ее сослуживцы, не сговариваясь, звали "матушкой"!.. И этим все было сказано.

Помнится, едва в конце 1944 года при ЦКБ-17 организовался Летно-испытательный отдел, - я тут же была принята ее начальницей Валентиной Степановной на должность ее секретаря и принимала анкеты от всех поступавших туда на работу. И что интересно: первыми к нам потоком хлынули боевые летчики; все молодые, красивые, в орденах - глаз не оторвать!.. Валентина моя в свободную минуту, проходя мимо моего закутка к себе в кабинет, бывало, наклонится ко мне и шепнет на ухо:

- Ну, Лиза, - ты видела в коридоре столпотворение добровольцев? И все - обрати внимание - гвардейцы! Настало твое время: успевай только рожать! А под ясли оборудуем подбитый Ли-2, стоящий в конце полосы. Красота!..

Николай Лужин:

- Воевали мы под началом Валентины достойно: своей чести не уронили! В 43-м году наш полк стал гвардейским, пошли в нем косяком Герои Советского Союза... День Победы полк встретил на полевом аэродроме у гор. Выков (Польша)...

Ну а после войны Валентина пошла в рост.

Хотя Летно-испытательный отдел, которым она руководила, вроде был на отшибе, - это не мешало Валентине плотно контактировать со всеми авиационными (и не только!) Главными конструкторами, на самолетах которых ставилась аппаратура, разработанная радиопромышленностью. Прежде всего, конечно, РЛС, прицелы и т.д. Работала с ними Гризодубова рука об руку, по-деловому; никому не выражая особой симпатии или там предпочтения. Большое, государственное дело, которым она занималась, - было для нее главным, превыше всего!..

Елизавета Базарова:

- Помнится, прилетает Валентина однажды из Крыма, сгребает меня в НИЛИЦе и выдыхает в лицо:

- Послушай, Лиза: там, на нашей южной базе - голод! Даже есть летному составу нечего, представляешь?

- И что будем делать? - задаю вопрос.

- Как "что"? Спасать ребят! Отвези им хотя бы картошки!

Я мигом оббегаю окрестности базы, наскребаю тонны полторы, затариваю в Ли-2 и гоню туда на бреющем с самым надежным экипажем. А по дороге еще и подбросила ее отца в Харьков, он у нее гостил.

Возвращаюсь назад; не успела отдышаться, а она снова меня в угол отжимает:

- Одной картошки мало! Ну что это за еда - одна кожура на постном масле! Они там на такой жратве все поразбиваются! А если еще угробят совсекретную аппаратуру, которой цены нет - меня же расстреляют, как пить дать: я Лаврентия знаю, как облупленного, ему это - раз плюнуть!..

- И что будем делать? - снова задаю вопрос.

- Как "что"? Надо слетать тебе на Кубань: там, я слышала, сейчас мясо дешевое!

Лечу в Краснодар с экипажем Володи Малючина, достаем там несколько свиных туш, еще говяжьих... Это сделать было непросто: ведь в тот момент на Кубани было страшное наводнение! А я, как назло, выскочила туда в валенках без галош... Так и ходила по талой воде, считай, босиком среди ледяной крошки по лужам, ноги до колен были от холода синие...

Когда искали мясо, в одной колхозной деревне остановились на ночевку. Володя, командир экипажа, полез на сеновал, звеня в темноте боевыми наградами. И тут среди ночи раздается нетерпеливый такой стук в окно комнатушки, в которой я на глиняном полу спала на соломе. Открываю форточку и слышу прерывистый, сдавленный волнением женский голос из темноты:

- Отпусти ты его к нам на одну ночь для всех деревенских баб: до гроба не забудем!

Я отвадила изголодавшихся по комсомольцу колхозниц не сразу:

- Да вы что, сдурели? А председатель ваш с бригадирами для чего, в самом-то деле?

Из темноты готов ответ:

- Ты что, смеешься? В деревне ни одного мужика нет, одни бабы! Они и командуют. И снова за свое:

- Отпусти, Христом-Богом просим, успокой наши души!

Отвадила я ту шальную "парламентершу" только тем, что выдала Володю за своего мужа. Что и спасло его от растерзания. Полагаю, живым от них вряд бы он ушел...

Едва перемучились в лютые зимние холода - с Юга снова приходит тревожная весть: голодают летуны!

Валентина снова снаряжает меня в дальнюю дорогу:

- Дуй снова на Кубань! Не будет телятины, свинины, - покупай коров, зарежешь там, на месте на мясо! Деваться некуда!.. Мне стало буренок жалко:

- Нет, не поднимется рука! Лучше довезу до места живыми!

- Ну ладно, вези живьем! Если в полете взбунтуются - прикончишь из пистолета!

- Да я же стрелять не умею!

- Это проще пареной репы: пошли в лесопосадку, в два счета научу!

Вот так и жили, страшное было время...

Елизавета отрывается от нахлынувших воспоминаний, чтобы достать из тайника самое дорогое, что осталось у нее на этом свете: простенький, с блеклой обложкой альбом с фотографиями своего командира и начальника. Медленно листает, комментируя каждый снимок, вспоминая обстоятельства его происхождения. Затем угощает собеседника чаем, долго молчит, как бы восстанавливая в памяти пережитое. Затем продолжает:

- Или вот чем не история: едва закончилась война и Валентина зацепилась в Москве, в ЦКБ-17 снова налетном поприще, - возник остро вопрос об испытаниях создаваемых там приборов непосредственно в небе, при эксплуатации авиатехники. И первый аэроплан, которым она разжилась, оказался, как ни странно, американский бомбардировщик Б-17, который отдали нам американцы в Германии, когда та еще не была поделена на зоны.

Короче, перегнали его к нам в ЛИБ. Мы все побросали, сбежались посмотреть на невиданное чудо-технику союзников. И, обступив самолет, стали ждать, кто же появится в двери фюзеляжа. Она открывается, и по поданному трапу, еле держась на ногах, сходит полковник, тощий как щепка, только глаза, как у волка, горят лихорадочным блеском. Страшно смотреть!..

Мы, конечно, не сговариваясь рванули к трапу; он так и повис на протянутых нами руках, упав в голодный обморок. Когда пришел в себя, - признался, что "целую неделю ничего не ел, только жевал кожаную рукавицу".

Я, услышав такие страсти, бросилась к Валентине. А она мне:

- Найди ему что-нибудь поесть, в самом-то деле! Он же околеет, как пить дать! И мы все загремим под трибунал, а я, твоя командирша - в первую очередь!

Бегу в ближайший к посадочной полосе перелесок, насшибала грибов, на огородах летного состава нарыла пол-ведра молодой картошки, - сделала грибное жаркое на комбижире. Когда внесла дымящуюся сковородку в кабинет Гризодубовой, где доходяга лежал пластом на облезлом диване, - он только открыл глаза, сделал вдох и опять от одного съедобного запаха отключился. Я осторожно так предположила:

- Может, он из Освенцима прилетел? Уж больно замученный. Неужели они все там такие, долетевшие с победой до Берлина?

- Не скажи: я же их часто теперь вижу, возвращающихся оттуда, из Европы. Куда ни шло, влюбиться можно; а вот тыловиков от летунов издалека отличаю: физиономии круглые и красные, шеи не видно, - хоть поросят бей!

Скоротали час в разговоре. Вдруг Валентина вскакивает и бросается к нему:

- Господи, да он не дышит! Отлетался, бедняга! Рвет на нем китель, припадает к костлявой груди, разгибается с радостной улыбкой:

- Фу, ты черт, напугал! Пока живой, что-то у него в середине хрюкает!

Я его неделю кормила одним блюдом - картошкой. И когда он стал, хватаясь за стенки ползать, - признался мне:

- Сколько живу, дорогая, - ничего подобного не ел! Когда улетал - так меня благодарил, что я не могла от него оторваться, Валентина, видя такое дело, приказала:

- Иди в ЗАГС немедленно, пока он добрый! Он создан именно для тебя! Даю мою машину, чтобы успели обернуться до закрытия. Пистолет с собой прихвати, чтобы бюрократы не вздумали там тянуть резину!..

Но нет, видно не судьба. Разминулись мы с ним. Я даже забыла спросить, как его звали...

Проходит лет десять - и вдруг звонок Валентины:

- Лиза, зайди!

Вхожу, ничего не подозревая, - а передо мной стоит седой, как лунь, мужчина в гражданском костюме, с окладистой бородой. Гризодубова смеется:

- Узнаешь? Это же тот доходяга, которого ты тогда от голодной смерти спасла!

Тот протянул было мне руку для приветствия:

- Гвардии полковник Пуссэт!

А потом махнул рукой, отбросил условности и начал целоваться, не стесняясь Валентины. Приговаривая:

- Не поверишь, дорогая: мне же до сих пор твое жаркое снится! Аж голова кругом идет!..

Мы снова делаем "технический" перерыв на чаепитие. Передохнув минут десять, Елизавета продолжает:

- Знаешь, - авиация - это такое дело, где все бывает, происходит не как у остальных людей! Ну вот хотя бы это:

- Помнится, в том году весна выдалась слякотная, грязи - по пояс! Ни проехать, ни пройти. Дороги к нам на базу еще не было... Однажды через открытую дверь ее кабинета слышу: звонит ее закадычный друг Михаил Громов, хочет к ней подъехать. А дороги-то к нам нет! Все вокруг развезло...

Гризодубова командует:

- Лиза, кончай спать на боевом посту! Бери трактор ЧТЗ, сани, обувай сапоги солдатские - и дуй встречать Героя!

Доезжаю до места у деревни, где кончается нормальная дорога, и кричу Громову, переминающемуся у своей "эмки" на сухом пригорке:

- Автомобиль подан, товарищ генерал!

Довожу его почти до места, а на самом финише, в середине огромной лужи, трактор и заглох. Я и говорю Громову:

- Дальше я вас, товарищ генерал, до берега понесу на себе, чтобы ваши хромовые сапоги не пострадали! Таков приказ моего командования, полковника Гризодубовой то есть!

Громов, услышав такое, чуть из саней не выпал:

- Ты что, в самом деле, себе позволяешь? Даже товарищ Сталин никому не позволяет себя носить, хотя от желающих у него наверняка отбоя нет. А ты такое мелешь. Он же меня за издевательство над женщиной в рядовые разжалует!

И, подхватив полы генеральской шинели, первым шагнул в мутную жижу глубиной по колено...

Елизавета замолкает, но, что-то вспомнив, поднимает на собеседника взгляд, в котором появился лукавый блеск:

- Или вот чем не комедия: с войны в Союз тогда, весной 45-го, двинулась масса генералов. Откуда они взялись - можешь спросить. Отвечаю: последним приказом Сталина военной поры было: всему офицерскому и генеральскому составу Красной Армии повысить в день Победы воинские звания на одну ступень! Вот тогда-то десятки тысяч полковников в один момент и стали генерал-майорами!

Это я к тому, что однажды Гризодубова, видимо под нажимом высоких инстанций и приняла к себе на базу "блатного" генерала. А куда, действительно, его было девать?! Тот сутки молчал, осматривался, а потом выдает на полном серьезе:

- Слушай приказ: немедленно поставить на довольствие 20 сторожевых собак, выделенных питомником МВД для охраны нашего секретного объекта! И кормить их на убой, по нормам летного состава военного времени! Задача ясна? Выполняй! И никому об этом ни звука: это государственная тайна!

Я от такого "указания чуть рассудка не лишилась:

- Как это собак? Да еще "по летным нормам"? Вы что, товарищ генерал, шутить изволите? Да у нас, к вашему сведению, даже летунам перловки несчастной не хватает! А мяса они вообще уже месяц, как не ели!.. И, кстати говоря, что значит "на убой"?

- Поясняю специально для непонятливых: по килограмму телячьей вырезки в сутки! Без костей! И еще раз напоминаю: о моем секретном распоряжении ни одна душа в гарнизоне знать не должна! Ясно?

Валентины в тот момент, как на зло, на месте не оказалось: улетала куда-то. Ну, мне деваться некуда, все делаю, как генерал велел.

Втянулась, кормлю волкодавов год, веду строгий учет расходов.

Вдруг однажды вызывает меня Гризодубова и с порога - хвать меня за горло:

- Ты чем у меня за спиной занимаешься? Почему летный состав еле ноги волочит? Кто ест его законный паек, мясо имею в виду? Чем ты его вообще кормишь: прошу назвать суточный рацион!

- Капустный салат, картошка с луком, хлеб, чай, - отвечаю. - Ну и еще кое-чем по мелочи: лебедой, щавелем, крапивой...

- А мяса, мяса почему в рационе нет? Я тебя спрашиваю, смотри мне в глаза!..

Ну, тут я и раскололась перед Валентиной:

- Так его же волкодавы генеральские метут, будь они прокляты! Сил моих больше нет такую обжираловку терпеть! Да разве я не понимаю! А куда прикажете деваться: он же генерал!

Гризодубова немеет от моих слов, а когда приходит в себя - расстегивает кобуру с пистолетом, подходит ко мне вплотную и цедит сквозь зубы:

- Прошу уточнить: какие еще "волкодавы"? Их должности, звания, налет? Есть ли среди них Герои Советского Союза? И почему это я о таком прожорливом пополнении узнаю от тебя последней? Ведь у нас на базе уже давно об этом безобразии любая собака лает!

- Так это собаки и есть!!

Ну я ей дальше и выложила все, как на духу, про "секретный" приказ генерала.

Выслушав меня, Валентина заметалась по кабинету, как тигрица в клетке:

- Ну я ему сейчас дам по бронеколпаку, век будет помнить!..

Что произошло с генералом дальше - мне неизвестно. Только через пару дней он куда-то слинял с нашей базы. Позднее, вспомнив эту историю, я поинтересовалась у Валентины судьбой "блатного" генерала. И услышала в ответ:

- А ты не знаешь? Я же его в Генштаб перевела, с повышением в звании. Жизнь, знаешь ли, такая на гражданке началась: от дурака или идиота в армии можно избавиться только одним способом, называемым (строго между нами!) "ударной возгонкой", переводом такого с повышением "наверх"! Я нашему предлагала и откормленных тобой собачек прихватить, но тот наотрез отказался:

- Там, возле Кремля, их будет негде держать. А главное - кормить будет нечем: по моим, говорит, наблюдениям в столовой Генштаба после обеда даже костей не остается: изголодавшиеся на войне стратеги все метут подчистую!..

Елизавета замолкает надолго, потом украдкой смотрит на часы. Автор понимает, что пока заканчивать затянувшуюся беседу. И вдруг спохватывается:

- Боже! Так вы же о себе фактически не издали ни звука! Так дело не пойдет!

Она нехотя соглашается сказать о себе несколько слов:

- Чтобы у вас было представление о том, кого именно в моем лице Валентина Степановна однажды в конце 1944 года допустила так близко к своему сердцу и уже не отпускала больше от себя ни на шаг до самого моего ухода на пенсию в 1989-м, - так и быть, пару слов скажу.

Всю войну я была санитаркой, развозила из ближайших к линии фронта тылов по всей стране раненых по госпиталям. Это, скажу вам, история, так до сих пор никем честно и не рассказанная нашему народу!..

Работала я, короче говоря, всю войну в эвакогоспитале № 4178. Не можете себе представить, что именно я выстрадала и как перестрадала! Перенесла на себе (не на носилках, то есть вдвоем, а именно на себе!) тысячи безруких и безногих, искромсанных и растерзанных. Но что дальше получилось: когда дошло дело до демобилизации, мне не прощанье вручили справку не в эшелоне, в котором я за годы войны исколесила всю страну от края и до края, а в той последней по счету захудалой больнице, где я выгружала солдат из последнего моего на той войне санитарного эшелона! А там написано: "Настоящей подтверждаем работу Е.П. Базаровой в тыловом госпитале от сих до сих". Понимаете - не фронтового, в котором я 1418 дней и ночей войны откалаталась, а именно тылового!!

Так и получилось, что стала я из-за своей неопытности простой пенсионеркой по старости, получив жалкие копейки, крохи, которых без микроскопа даже не видать! Отпахала, короче говоря, всю войну, вернулась с нее голая и босая, имея за плечами в пустом вещмешке одну немецкую губную гармошку, подаренную на прощанье госпитальным старшиной. Спохватившись через десятки лет, кинулась было искать концы своего госпиталя, да где там: его расформировали, точного названия в голове не сохранилось, а потом и вообще получила отписку, что "документации о нем в архиве Минобороны не имеется". Так концы несправедливости и опустились в воду...

Об остальном вы знаете: попала, на счастье, к Гризодубовой, оттрубила с ней на пару полных 44 года, пока ее не сковырнули с заслуженного поста под высосанным из пальца предлогом... Вот и вся, пожалуй, моя биография... Николай Лужин:

- Если вы успели подумать, что война для нашей Валентины закончилась тогда, в 45-м - ошибаетесь! Последнее сражение, правда не с немецко-фашистскими захватчиками, а за поруганную бюрократами честь Гризодубовой, завершилось победой ее сослуживцев, соратников и учеников аж 30 лет спустя!

- Невероятно! И как же это было?

24 мая 1995 года выходит постановление Правительства РФ № 720-р "Об увековечивании имени национальной героини В.С. Гризодубовой" установкой ей памятника в г. Москве, наименованием улицы, организацией мемориального музея и др. Следом организуется Общественная комиссия по увековечению ее памяти. В дело вступает экспертная комиссия Минкультуры, которая выносит свой вердикт: в столице может быть поставлен памятник только из бронзы и гранита!

Казалось бы, дальнейшее должно происходить как по-писаному, автоматически, с полным пониманием исполнителями воли Совмина! Но не тут-то было: целых два года (730 дней и ночей!) чиновники мэрии, комитет по культуре московского правительства и Москомархитектуры находили бесконечные поводы и причины для уклонения от исполнения решения Правительства. То чиновникам не нравилось рекомендованное советниками место установки памятника; то оно оказывалось "слишком близко от проезжей части улицы"; то памятник "смотрел не туда", то его затенял телеграфный столб... Когда добрая сотня уверток и выкрутас была отвергнута, - появился и вообще убийственный по своей надуманности "аргумент": "таким, как ваша(!) Гризодубова, памятники можно ставить не раньше, чем через 10 лет после кончины! Не горит! Тут москвичей кормить нечем, а вы с пустяками лезете, мешаете работать..."

Пока шла эта гнусная аппаратная возня, усилиями верных друзей, соратников и сослуживцев Гризодубовой на Новодевичьем кладбище, на ее могиле установили скромный бюст-надгробие. Летом того же года и более официальный, "городской" памятник, одобренный экспертно-художественным советом по монументальному искусству России, был готов к установке. Авторы памятника С. Щербаков (при участии Ф. Викулова) и архитектор проф. Курбатов. Невероятно, но факт: "улита" махрового саботажа и гробокопательства будет продолжать ехать и в следующем, в 1998 году, а заматеревшие в подлых интригах чиновники - с невиданной активностью дебатировать главный, с их точки зрения, вопрос: так все-таки, необходим этот памятник "гражданке Гризодубовой" столице нашей Родины, или же и столица, и Родина могут обойтись без него?! И только когда однажды на месте установки памятника, обозначенном дощатым штакетником, появилась группа седых ветеранов полка Валентины Степановны с самодельным плакатиком:

"Валя, мы не позволим тебя забыть!" - памятник ей в полный рост, в летном облачении, наконец, появился у входа в бывший НИИ-17, ставший сегодня Московским НИИ приборостроения, по адресу: Кутузовский проспект, дом 34...

Пускай же пухом будет ей родная московская земля, которую она так любила!..

* * *

Долг памяти...

Автор несколько лет тому назад попытался отдать его Валентине Степановне на страницах еженедельника "Современник" в г. Жуковском, опубликовав достоверную историю выполнения ее экипажем "того самого" героического полета в 1938 году. И в лице сослуживца Гризодубовой обнаружил "оппозицию":

- Нам лучше знать, что и как с ней происходило! Мы как раз сейчас пишем об этом...

Годы идут; о новоявленных "летописцах" не слыхать, их праведных трудов на книжных развалах нет и, вероятнее всего, не предвидится...

Вот и приходится автору в меру его сил и способностей восполнять пробел в информации о славной дочери русского народа, служению которому она отдала свою жизнь без остатка...

Содержание номера

Реклама

Дорогие братья и сестры! Друзья! Вы можете оказать помощь нашим подопечным деткам, разместив на страницах Народного журнала "Русская Берёза" рекламу Вашей организации или частное объявление за БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ВЗНОС НА РАСЧЁТНЫЙ СЧЁТ ФОНДА. Подробности о размещении спрашивайте у председателя фонда О.М. Гарнаевой по тел: +7-903-535-20-96 или электронной почте: Просьба важные письма отправлять на оба адреса.