Годовщина гибели Юрия Александровича Гарнаева. Нашего дедушки

07.08.2016г.

Юрий Александрович Гарнаев (мой дедушка) погиб при тушении пожаров во Франции 6 августа 1967 года. Александра Семеновна Гарнаева (моя бабушка) умерла 4 августа 1982 года. По традиции, стараемся навестить их в дни памяти. Хоть они у нас и похоронены на разных кладбищах, но мы верим, что они вместе...

 

Из книги Галины Юрьевны Гарнаевой (мой мамы) "Ты обещал вернуться..."

6 августа 1967 года

Они начали снижаться. Жара становилась невыносимой - вертолет был уже практически над зоной пожара.

Неожиданно сзади что-то грохнуло, и вертолёт сильно качнулся. Юра попытался обернуться и увидел совсем близко какие-то напряжённо-прозрачные глаза Петера. Раздался чей-то крик.

Юра сразу понял, что что-то произошло в хвосте вертолёта. Неужели он ошибся с высотой? Вертолёт начал как-то странно наклоняться.

"Сломался рулевой винт", - догадался Юра. - "Но почему"? Времени рассуждать не было. Машина начала беспорядочно вращаться.

- Прыгайте! - крикнул Юра, осознавая полную нелепость такого приказа - внизу был почти сплошной огонь.

"Нет, надо сесть, во что бы то ни стало надо сесть!" - мысленно прокричал он сам себе.

Он повернулся, чтобы посмотреть вниз, но в этот момент раздался удар и вертолёт очень сильно тряхнуло. Он заскрежетал, загудел, застонал, как тяжело раненый зверь, и начал заваливаться на бок...

...Руль управления плавился под руками, превращая кожу в кроваво-жареное месиво. Волосы на голове вспыхнули. Но он уже не чувствовал боли...

...Перед глазами промелькнула девочка с испуганными глазами... Смеясь, пробежал малыш с самолетиком в руке...

Юра, задыхаясь ядовитым дымом, попытался разжать спёкшиеся губы и крикнуть им: "Я вернусь!" Кровь закипела в жилах... "Как там Шура говорила?... Да будет воля Твоя...". Он попытался открыть лопающиеся от огня глаза..... "Да будет воля Твоя....."

 

........

…Дверь нашей квартиры в эти страшные дни после похорон отца фактически не закрывалась. Люди - знакомыe и незнакомые - все шли и шли. Маму, к счастью, все время окружали родственники, друзья. Она не была брошена в этот страшный час. Те, кто не смог приехать, прислали телеграммы - соболезнования. Их было очень много: от Правительства, от ЦК Партии, от Компартии Украины, от друзей-летчиков, которые в это время находились в командировках и не успели приехать на похороны. С этими телеграммами возвращалось домой папино сердце, когда-то по частям, по кусочкам щедро раздаренное всем этим людям.

… А люди все шли и шли… В какой-то момент мне даже показалось, что мама смертельно устала, что она хочет побыть одна. Но, наверное, все-таки лучше, что это не получалось - оставаясь наедине с отцовской фотографией, она постепенно умирала вместе с ним…

.......

6 августа 1977 года

Однажды мама поинтересовалась у меня:

- А ты бы, Галя, хотела бы съездить во Францию?

- Ну что я там забыла, мама?

- Ну как, что? Посмотрела бы Париж, всякие модные штучки!

- Нет, не хочу. К тому же я терпеть не могу самолеты.

- А на место гибели отца?

- А туда тем более! Или ты хочешь, чтобы я прямо там и умерла, на этом месте!

- Но ведь кому-то поехать надо! Там, мне сказали, будет открыт обелиск на месте гибели наших летчиков…

- Ну вот и поезжай сама! И Сашку с собой прихвати в качестве переводчика!

И вот по прошествии некоторого времени моя не очень-то умная шутка становится явью: маму действительно приглашают во Францию на открытие обелиска на месте гибели наших летчиков. Мама очень волнуется. Я смотрю на нее, и мне кажется, что она собирается на долгожданное свидание, на встречу с ним, горячо любимым… Она тщательно готовится: шьет себе элегантное платье, покупает туфельки…

- Ну, как я выгляжу?

- Отлично, мама! Все у тебя замечательно!

Оформляются последние документы, визы; вот уже куплены авиабилеты… Сашка штудирует английский - наконец-то он поразит всех своими знаниями иностранного языка!

И вот наступает момент отъезда. Мы стоим в коридоре и прощаемся. Мама очень нервничает, как-то нелепо суетится, дает мне какие-то советы, поручения… В мое сердце закрадывается страх: "Ну куда тебя несет, мама! Ведь ты так постарела за последние годы! Да и здоровье твое сильно пошатнулось - никуда не годится!" Но я даже не пытаюсь ее остановить. Перед самым выходом она вся вспыхивает и розовеет, как молодая девушка перед долгожданным, заветным свиданием…

…Через несколько дней я вижу их в вечерних теленовостях. Показывают открытие обелиска там, под далеким Марселем: местные власти и жители, торжественные речи… Я вижу, как мама подходит к обелиску, протягивает руки к белым языкам пламени… и вдруг падает на колени. Я в ужасе вскакиваю со стула перед телевизором. Знаю, что сейчас больше всего на свете ей хочется остаться там одной и поплакать, по- рыдать по-русски, от души, как во все времена выли на полях сражений наши русские женщины над телами своих любимых…Но нет! Это не положено по-европейскому этикету! Маму берут под руки, поднимают с колен, отводят в сторонку… Экран мерцает - выпуск новостей окончен…

А через несколько дней я мчусь в аэропорт "Шереметьево". Там меня оглушает шум, грохот… Я с детства не люблю аэродромы! Там я что-то путаю, теряю ориентировку в бесконечном лабиринте переходов при общей сутолоке; бесконечно долго жду их и, не дождавшись, расстроенная, еду домой одна. Подбегаю к подъезду и вижу - в окнах свет. Значит они уже вернулись!

- А вот и Галя!

- Ну как же мы разминулись, мама?

Сашка расхаживает по квартире важный: еще бы, съездил заграницу - людей повидал и себя показал!

- Ну что, мама, как съездили?

Она устало смотрит на меня; глаза ее потухли; желанное свидание закончилось…

- Я вот тебе, Галя, курточку модную привезла…

Она стоит передо мной сгорбленная, ссутулив усталые плечи, как старушка… А ведь ей нет еще и 60-ти! Я отворачиваюсь, чтобы скрыть от нее набегающие слезы… Прости меня, мама, за все - за непослушание, за маленькие детские хитрости, за ложь… за все, за все меня прости! Я ведь все равно очень люблю тебя, мама! Только вот почему-то не умею тебе об этом сказать…

..........

 Лето 1982 года. Мы с мамой стоим в Богоявленском Елоховском Соборе перед знаменитой чудотворной иконой Богородицы. В течение всех последних лет мы с ней очень часто ездим в храмы. Теперь к поминовению об отце присоединяются ее истовые молитвы о Саше: он уже закончил летное училище, идет по стопам отца. Старательный, смелый - он для мамы предмет постоянных волнений и страхов… Но она не останавливает Сашу на его пути. И только снова и снова приезжает сюда, в собор, к этой дивной Иконе…

Мама поворачивается ко мне:

- Галя! Как я хочу, чтобы ты здесь пела! - она взглядом указывает мне на правый клирос. Я снисходительно улыбаюсь: "Какая она наивная! Меня, солистку ансамбля, хочет поместить в хор на клиросе!" Я ничего не отвечаю ей. Какой смысл спорить? Вот я скоро буду участвовать в настоящем эстрадном конкурсе, тогда она увидит, какая талантливая у нее дочь!..

- Пойдем, Галя! Пойдем домой, может быть, Сашенька приедет…

И она ждет его: каждый день, каждый час, каждую минуточку, как ждала когда-то отца, вздрагивая и пугаясь при каждом телефонном звонке…

- Знаешь, Галя, я очень боюсь за Сашу…

- Ну вот, опять начинается! Ну что ты все ноешь, мама!

- Нет, ты не поняла; я говорю не про полеты. Ведь он у нас такой скромный! Ну ты понимаешь… Ведь девушки сейчас всякие бывают…

Я хохочу!

- Мама! Да ты что! Ведь он уже давно не ребенок! Он взрослый парень! Конечно, у него обязательно будет девушка! Это естественно!

Мое веселие по этому поводу ей почему-то не передается. Она упрямо смотрит на фотографии отца и брата. Какая еще девушка? С какой стати? Зачем, откуда?! Ведь после смерти отца она всю жизнь посвятила ему - Сашеньке, сыночку! Вырастила его, свою гордость сама, одна, без отца! Так при чем тут какая-то девушка?!

…- Ты знаешь, Галя, ему тут звонила одна…

- Мама, ну успокойся же ты наконец! Это нормальное явление! Это обычная человеческая жизнь!...

Она в ответ качает головой и медленно, держась за сердце, уходит в свою комнату…

… А наутро я слышу какие-то шаркающие шаги…

- Мама, тебе плохо?

- Да, вызови "Скорую", Галя..

"Скорые" приезжают одна за другой, но приступ не проходит.

- Александра Семеновна, - наклоняется врач над матерью, - Вам необходимо в больницу!

Я собираю для нее вещи, нисколько не тревожась.

Ничего, все обойдется.

Но проходит день, другой…

- Галя, позвони Саше, я хочу, чтобы он приехал…

Еще несколько дней проходят в тревожном ожидании. В очередной раз иду в больницу.

- У Вашей мамы только что был еще один сердечный приступ, - встречает меня медсестра. - Так что Вы, пожалуйста, с ней недолго - ей нужен полный покой!...

Я захожу в палату. Мама лежит на кровати и улыбается мне странной, далекой улыбкой.

- Мама, ну как ты? Тебе лучше?

Она что-то шепчет. Я накланяюсь к ней, чтобы лучше расслышать.

- Галя, не забудь, через несколько дней папина годовщина… Обязательно съезди на кладбище…

Я отвечаю с готовностью и бодро:

- Ну конечно, мама! Обязательно поедем, ты не беспокойся!

Она отвечает очень тихо:

- Жаль, что я в этот раз не смогу…

Врач заходит в палату, щупает пульс:

- Сестра! Срочно! Галина Юрьевна, начинается приступ, Вам здесь оставаться нельзя!

Я послушно иду к двери и перед выходом оборачиваюсь, едва сдерживая рыдания:

- Ну пока, мама! До завтра!...

Долгий-долгий, нежный, ласковый, всепрощающий взгляд:

- Пока…

… Мы похоронили ее 6 августа, в день смерти отца на кладбище в Островцах…

 

 

03.11.2023г.
Казанская