Городской одинокий священник Петр в свои пятьдесят с лишним лет решил, наконец, осуществить давнюю мечту. Он обратился к правящему архиерею с необычным прошением: отправить его на сельский приход. Отца Петра с крестьянскими корнями всегда тянуло в родную стихию. Хотелось там, в тишине и покое, служить Богу. Его обращение владыка тут же удовлетворил. Ведь священников в сельской местности не хватало. И вот отец Петр подъезжал на сравнительно новом «Форде» к селу Сосновому. Июньское солнце игриво то выглядывало, то пряталось за верхушки высоких сосен. На обочинах приветливо красовались цветы. Из-за деревьев неожиданно открылось взору небольшое село с белокаменным храмом в центре. — Слава Богу, — крестясь, произнес священник. У церкви, к удивлению отца Петра, собралось человек сорок во главе с руководителем сельской администрации и председателем колхоза «Большевик». — С самого утра ждем вас, дорогой батюшка, — чуть ли не хором проговорили встречающие. После теплого приема священнику показали храм. Он был в хорошем состоянии — входи и служи. Ибо закрыли его всего лишь пять лет назад, после смерти прежнего настоятеля. Все складывалось как нельзя лучше. Даже вид церковной полуразрушенной сторожки не успел испортить настроения. Председатель колхоза тут же сообщил, что выделил для отца Петра отдельный оборудованный телефоном дом, у которого даже есть гараж. Сельские руководители отдали священнику ключи от жилища, сказали, что в нем есть два мешка картошки и другие продукты. И пожелав отцу Петру всего наилучшего, уехали по своим делам. «Вот где покой… просто райский уголок», — радовался новый настоятель, подъезжая к выделенному ему дому. Здание было не первой свежести, но никак не хуже других деревенских. У дома напротив, через дорогу, ремонтировал палисадник человек лет шестидесяти, заросший щетиной, с непомерно красным и не свойственным трезвому человеку лицом. Он очень медленно, то ли от жары, то ли от лени, прибивал громоздким молотком доску и поглядывал на остановившийся автомобиль. Отвлекшись, сосед ударил инструментом по руке, из которой в свою очередь выскользнула доска и упала мужчине на ногу. — Черт бы тебя побрал!.. — взвыв от боли, замахал одновременно рукой и ногой мужчина. Священник, не понимая, кому адресовано проклятие, то ли молотку, то ли ему, немного подождал, а затем сказал:— Здравствуйте! Бог в помощь!— А я!. . Я в Бога не верю!. . — резко и грубо ответил собеседник. — Я атеист!. . — Так, — не сдержался неприятно удивленный отец Петр, — почему же Вы тогда адского обитателя вспомнили?— Никого я не вспомнил… Я к слову. Мое дело… — мужчина повернулся к дому и продолжил возмущаться: — Вот баба… говорил ей, завтра будет выходной, воскресенье, все сделаю! А она: «сегодня… сегодня…»С этими словами неприветливый сосед стал покидать пределы палисадника. Затем он, обогнув угол здания, поплелся к веранде, у которой застыли в любопытстве его супруга и дочь. — Чего выстроились?! — накричал хозяин дома на них. — Что, попа не видели?! Вишь… приехал на машине. — А посмотрев в обратную сторону, добавил: — У нас председатель и то на развалюхе ездит… А этот, видишь ли… на иномарке…«Вот так покой, вот так сосед, — не мог опомниться от увиденного и услышанного священник. — Помоги, Господи». Отец Петр перекрестился и пошел начинать обустройство… Он произвел мелкий ремонт, протер влажной тряпкой двери, окна, ветхую мебель, вымыл пол, разместил свои личные вещи. Затем священник вознес молитву Богу. Почти в полночь, ложась спать, он ностальгически хотел проснуться вместе с петухами. Но на рассвете вместо этих природных будильников его разбудил грохот. Отец Петр посмотрел в окно и увидел соседа, который в начале этого особо святого — воскресного — дня, напоминающего Пасху, на диво энергично орудовал в палисаднике молотком. — Вразуми его, Господи, — прошептал священник. Он умылся, взялся за молитвослов и стал готовиться к богослужению. После молитвы отец Петр собрался, вышел из дома. Улица его встретила приятной прохладой и чистым с ароматами зелени и цветов воздухом. Солнечные лучики, проливаясь сквозь сетку ветвей деревьев, приятно скользили по лицу. Священник открыл высокую калитку и очутился на дороге. Его сосед, бросив молоток, пил на скамейке пиво. — Здравствуйте, — сказал ему отец Петр. — Вкусное пиво, — оторвавшись от поллитровки, ответил сосед. — Что, небось, тоже хочешь?. . — Извините, но в такое время даже коровы воду не пьют, не то что спиртное, — высказался священник. — Ты… ты… смотрите, какой он трезвенник! Ты это…— Я сейчас тороплюсь, — прервал его отец Петр. — А после службы непременно с вами пообщаюсь. — Зачем ты мне нужен… Общаться с ним… Еще чего… — слышалось за спиной бормотание собеседника. Священник совершил на новом приходе первое богослужение. В храме, как говорится, негде было яблоку упасть. Многие богомольцы, услышав об открытии церкви, пришли из отдаленных селений. Радовалось пастырское сердце. — Как устроились, батюшка, как жилище? — спросила отца Петра после обедни казначей, довольно пожилая женщина. — Дом очень хороший. Только вот сосед какой-то… ну просто антихрист!— Это так, к сожалению. Его почивший отец, и как только его земля носила, был ярым противником церкви, коммунистом. Многие тогда состояли в партии… Но некоторые даже детей втихаря крестили. А этот насколько был предан Хрущеву, настолько и самому черту… Он ненавидел людей церковных… просто зверствовал… Ни один священник не мог больше полгода здесь удержаться… Вот и сына Павла таким же зловредным атеистом воспитал… Только сейчас время другое…«Время другое… — вспоминал, выходя из храма, священник слова женщины-старожила. — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного. Господи, дай мне сил, вразуми и приведи к вере Павла…». Так, в раздумьях и в молении, отец Петр подходил к своему дому. Его сосед, уже заметно выпивший, по-прежнему сидел на скамейке. Он держал в руках балалайку. Как только священник приблизился, тот заиграл и запел:— У попа была собака… — а исполнив глумливую частушку, спросил: — Ну, как моя ода тебе, батюшка?! Еще спеть?!— Бог гордым противится, а смиренным дает благодать, — процитировав в ответ Священное Писание, отец Петр поспешил домой. — У попа была собака… — напутствовал священника сосед. Долго еще горланил эту и другие песни в рамках своей «атеистической идеологии» Павел, пока его почти силой не затолкали в дом супруга и дочь. На следующий день начался Петров пост, установленный в честь первоверховных апостолов Петра и Павла. Пост — это период особых молитв и покаяния, это время, когда православные христиане воздерживаются от скоромной пищи и всяких увеселений. Но, когда наступило утро, у дома через дорогу до хрипоты в динамиках заиграл магнитофон. «Ни в Бога, ни в черта не верит матрос…», — зазвучала песня уже знакомого репертуара. Отец Петр закрылся в самой дальней от дороги комнате и молился. Он просил у Бога помощи, возносил молитвы за своего соседа Павла, чтобы Господь и его привел к спасению. Только телефон прервал обращение пастыря к Богу. На другом конце провода просили приехать в отдаленную деревню и причастить тяжелобольную женщину. Священник тут же завел машину, выехал на дорогу. Он быстро вышел из автомобиля, закрыл гараж и, дорожа каждой секундой, торопливо возвращался обратно. Музыка прервалась. Но сосед не допустил паузы:— Батюшка, хочешь колбасы… ох, вкусная!.. — сидя на скамейке с магнитофоном, он мотал в воздухе коричневым мясным кольцом. — Вы, Павел, кушайте, кушайте колбасу на здоровье… Главное, как говорил один святой, брата своего не ешьте…Сосед опустил колбасу, посмотрел на нее, затем на «брата». — Давай, давай, буржуй… катись на своей иномарке!.. Что тебе, бездельнику, больше делать!. . — слышал священник, усаживаясь в машину. Часа через два отец Петр вернулся обратно. Вместо соседа он увидел висящий на заборе красный плакат с невероятно корявой надписью: «Религия — опиум народа». Тут же появился и сам «художник». Он, показывая рукой на неудачную копию произведения исчезнувшего режима, громко спросил:— Как тебе, батюшка, нравится плакат?!— Плакат… — равнодушно произнес священник. — Какой-то он кривоватый…— Я… я… говорю о надписи на нем! — повысил голос Павел. — А что, там еще и надпись есть? — как бы приглядываясь, сказал отец Петр. — Да, да… что-то вижу… «Религия – она…» О… теперь разобрал… «она ум народа». Вообще-то правильно. А теперь извините, я пойду, а то еще очень много дел у меня. Пока священник открывал гараж и возвращался к автомобилю, стояла тишина, которая бывает перед бурей или ураганом. Человек у плаката, сотрясаемый злостью, дал ей волю. Он, не считаясь с возможностями голосовых связок, изо всех сил «правильно» выкрикивал надпись на плакате:— Религия — опиум народа!!! Опиум — она!!!Когда же Павел переводил дыхание, отец Петр с улыбкой, как ни в чем не бывало, садясь в машину, сказал ему:— До свидания! Всего вам хорошего, сосед!— Какой ты мне сосед! Он слепой, да еще и глухой… Какой «ум народа»?. . Где взял?. . Я ему, бестолковому, читаю правильно: «Религия — опиум народа», а он: «Всего хорошего… всего хорошего»… Ну ничего, я тебе еще устрою «хорошего»!!! Ты еще увидишь… ты еще услышишь!!!— Хватит тебе орать, чего к батюшке пристал! — выглянув в окно, вразумляла супруга потерявшего самообладание мужа. — Если не боишься Бога, то хоть соседей постесняйся. Павел тут же остыл. Он покорно, ласково, оправдываясь, сказал:— Манечка… Я же, дорогая, хочу как лучше. Хочу, чтобы наша жизнь была светлой, как этот день. Чтоб не смутили ее церковники всякими догмами. — А ты, Паша, эти догмы читал? Разве знаешь их? Да ты и Библию-то в глаза не видел… Как заводной постоянно бубнишь: «Бога нет, Бога нет»… Даже исхудал весь от своего атеизма. Иди в дом… иди…— Не исхудаешь тут… Я ему… я ему еще! — грозил безбожник указательным пальцем в сторону дома священника. В конце концов, он все же послушал «Манечку»…Утром следующего дня отца Петра разбудил петух. Его кукареканье донеслось сквозь открытую форточку, как приятное эхо из детства и юности. Чтобы сохранить романтическое настроение, священник не решался взглянуть в окно. Но царящая тишина, лишь слегка нарушаемая пением птиц, вселяла оптимизм, и отец Петр посмотрел в сторону дома напротив. Там на своей любимой скамейке спокойно сидел сосед, дымя сигаретой. На его побритом лице заметно отражалась веселость. «Может, одумался», — лелеял надежду священник. Вскоре он, помолившись, взял ведра и отправился к колодцу за водой. Когда отец Петр открыл калитку, то чуть не угодил в свеже-выкопанную яму полуметровой глубины. — Ох, и кротов у нас развелось, батюшка, — хохотал Павел, поднимая из-под скамейки огромную бутылку пива. — Уже и на дороге роют…— Здравствуйте, — поздоровался священник и, быстро засыпав подошвой ботинка «ухаб», продолжил: — Вы, сосед, носите прекрасное имя апостола. Так вот… Апостол Павел до того времени, пока не уверовал в Бога, был гонителем христиан. Да еще каким! Он их преследовал, глумился над ними. Но вот однажды он услышал с неба голос Бога. Господь говорил: «Я Иисус, Которого ты гонишь… Трудно тебе идти против рожна». После этого грешник ослеп. Он уверовал в Бога и покаялся. Господь помиловал его. . . Этот человек стал самым ревностным последователем и проповедником святого учения Иисуса Христа. Он стал святым. — Ты что это мне ужасы рассказываешь? — прервал отца Петра неприятный собеседник. — Ты что меня пугаешь слепотой? Сам слепой! Даже надпись на плакате не можешь правильно прочитать… Что, хочешь меня в церковь затянуть? Не выйдет! Он вскочил на ноги и еще долго поносил удаляющегося священника. Когда же отец Петр возвращался назад, то уже издали услышал пение соседа под аккомпанемент балалайки:— Ни в Бога, ни в черта не верит…Священник, повторяя Иисусову молитву, быстро прошел в дом. Он целый день читал Священное Писание, молился. . . Хотя это было непросто. И сквозь закрытые окна доносилось громкое визжание пьяного атеиста. Будто сто бесов одновременно управляли его глоткой. Даже жена и дочь не могли его остановить. Только с наступлением темноты прекратились невыносимые вопли. Задолго до рассвета отца Петра разбудили крики соседа. «Неужели его и ночью начали злые духи крутить?» — недоумевал священник. Он поднялся с кровати и взглянул в окно. В ближайшей комнате дома напротив горел свет. Сквозь открытые и лишь завешенные сеткой окна было видно, что там собрался народ. А Павел то подбегал к кровати, то отбегал от нее, взявшись двумя руками за голову. Слышался его близкий к истерике крик:— Делайте чтото! Она же умрет! Люди о чем-то совещались и показывали руками на дом отца Петра. — Вы что, ненормальные?! — спорил и не соглашался с ними Павел. Священник, понимая, что там стряслась беда, быстро оделся. Из соседнего дома выбежала жена Павла и направилась к жилищу отца Петра. Увидев его в открытом окне, она взмолилась:— Батюшка, простите моего дурака… простите нас… Дочь умирает… «УАЗик» председателя сломался… Больше машины нет… Только ваша…— Я выезжаю! — сказал священник и бросился к выходу. Безбожник с супругой вывели под руки согнутую дугой, держащуюся за живот дочь. Та постоянно стонала. Ее усадили на заднее сиденье. Рядом с ней расположилась мать. Соседу ничего не оставалось, как сесть на переднее сиденье. Машина тронулась с места и вскоре набрала максимально допустимую скорость. — Ой! Ой! Умираю! — взвыла больная. — Господи, помоги! — молилась соседка за дочь. Отец же ее молча то поворачивался назад, то искоса поглядывал на отца Петра. — Потерпи, потерпи, — еле шептал он, наполняя воздух перегаром. — Я больше не могу… Ой, как больно… — стонала молодая женщина. Павел сквозь появившиеся слезинки все чаще посматривал на священника, вздыхая. — Мы скоро будем… — утешая сразу всех, сказал отец Петр. — Господь не оставит… Господи, спаси и сохрани! Помилуй, Господи. Священник не переставал произносить эти и другие молитвы. Вскоре показались дома районного центра. Минут через пять больная была доставлена в больницу. С ней остались родители. — Спасибо вам… спасибо… — говорила, казалось, самим сердцем мать. Отец не проронил ни слова. Он лишь смотрел на дочь, которую уносили на носилках, и смахивал слезы. — Бога благодарите, помоги ей, Господи, — молвил пастырь и попятился к машине. … После обеда в дом отца Петра постучали. Он открыл дверь. Перед порогом стоял Павел. Он, боясь поднять глаза, вытирал рукой слезы. — Что, что с дочерью? — забеспокоился священник. — Теперь все хорошо… Врачи сказали, что если бы еще несколько минут задержались, то она… она бы умерла. У нее лопнул аппендицит. Ты… Вы, батюшка, вы ее спасли… Сосед вдруг опустился на колени и зарыдал, содрогаясь. — Не нужно… успокойтесь… — утешал его отец Петр. — Спас вашу дочь Господь… Слава Богу, что все хорошо…Он взял Павла под мышку и помог ему подняться. А сосед, все также смотря в землю, сказал:— Я, батюшка, как тот апостол был ослепшим. Глумился над вами… Сколько грязи на вас вылил… А вы мне отвечали только добром. Добром на зло… И вот дочь… Я, отец Петр, прозрел. Я увидел, что Бог есть. Есть Бог! Если бы Его не было, то не было б таких людей, как вы. Не было б… Что мне сделать, чтобы вы меня простили, чтобы меня Бог простил?— Дорогой мой, да разве я обижаюсь, — священник погладил соседа по плечу. — Я безмерно радуюсь, что вы уверовали в Господа. Пусть через горе, через страдание… Люди по-разному приходят к Богу. Самое главное, что вы пришли к Нему. Теперь мы вместе встретим наш особый с вами праздник первоверховных апостолов Петра и Павла, имена которых мы носим. — Спасибо вам! Как же мне стыдно…— Это хорошо, мой дорогой, — ласково сказал отец Петр. — Это душа ожила... Ее оживили ваши покаянные слезы. Павел, наконец, поднял глаза на священника, в которых, кроме слез, отражались искренние доброта и любовь. Затем он долго-долго, будто впервые, смотрел на купола своего сельского храма...
