Крошка Алекс

Сразу должна признаться: маленьких детей я не люблю. Своих нет, а чужие дети, как правило, много озорничают и слишком громко шумят. Не дают взрослым людям спокойно посидеть, сосредоточиться, о вечном подумать. Более того. Скажу откровенно: не вижу серьез­ного повода для умиления над ними… Периодически соседка Рая с дочкой Динарой выбирались на оптовый рынок. Покупали рис, муку и сахар. Эти продукты стоя­ли возле Раисиной двери в мешках. Когда содержимое мешков уменьшалось на две трети, соседка звонила дочери Динаре: — Приезжай, надо срочно закупать продукты! Завтра устроим ба­зарный день! — Что уж Вы так волнуетесь, — замечал третий сосед, безмятеж­ный, как одуванчик, доцент Алексей Иванович, — дефицита нынче нет, магазины полные. Купили бы два килограмма того же сахар­ного песка, и достаточно. Рая чужих советов не слушала. — Я, — твердила она, — женщина хозяйственная, практичная и не терплю, когда что-то дома кончается в самый неподходящий момент. У вас закончится, куда пойдете? Тот-то, что: «К Вам, Раиса Каюмовна». А я куда? Только в магазин. В один из таких базарных дней с утра пораньше Динара приеха­ла к матери, но не одна — с карапузом в руках. Поставила его на пол, и в затхлом коридоре солнышко засияло. Пятилетний Алекс оказался рыжим и голубоглазым. Похожим на крепкий грибок­боровичок на теплой лесной опушке… — Что это? — деловито полюбопытствовал Алекс, указав пухлым пальчиком на висящее на вешалке осеннее драповое пальто до­цента. — Одежда! Пальто! — объяснил доцент. — Немодно! — изрек рыжий мальчик свой нелицеприятный при­говор. Рая уже доставала из кладовки клетчатую сумку. — Мы вернемся через два часа, если что — звоните… Трусливое желание позвонить возникло у меня через минуту по­сле того, как за ними захлопнулась дверь. Желая меня подбодрить, доцент отважно воскликнул: — Положитесь на меня! Я знаю, как нужно воспитывать маленьких детей! — Откуда? — я знала, что он никогда не был женат. И все же искра надежды тлела. — Читал в одной умной книжке! Желание позвонить Рае вспыхнуло во мне с новой силой. Алекс первым делом открыл дверь в комнату бабушки. Его вни­мание привлек кот Мурзик. Домашний питомец лениво умывал­ся, сидя на подоконнике. Не чуял опасности, а ведь говорят, что животные бывают проницательны. Мальчик попытался схватить кота за хвост. Умный зверь поспешно нырнул под Раисину кро­вать. — Почему он сбежал? — вопросил наш карапуз, обиженный по­ведением кота. — Боится! — пояснил доцент. Алекс ухмыльнулся. Попробовал достать кота из-под кровати. Не дотянулся. Вслепую пару раз брыкнул кота энергичной ногой в твердом красном ботинке. Снова неудача.

Алекс устремился на кухню.

— Зачем это? — показал на фарфоровый молочник из сервиза, стоявший на столе доцента.

— Для молока.

— Молоко — гадость! — уверенно изрек наш подопечный. После чего схватил молочник, налил в него воду из-под крана, вбежал в комнату и сделал попытку подтопить несчастного зверя…

— Держите его! — скомандовал доцент, — Я сейчас принесу дет­скую книжку! Я схватила ребенка за руку. Он мгновенно вырвался, бросил на пол молочник, пулей влетел на кухню, открыл створку Раисиного кухонного стола… В следующую секунду пакет с рисом был рассы­пан по полу. При этом ребенок смеялся и не забывал ловко увер­тываться от моих рук.

— Алексей Иванович! Скорее, — кричу, бегая за мальчиком вокруг табурета по кухне, — тащите вашу книжку…

— Ищу! — отозвался доцент. Хроника дальнейших событий такова: Алекс залез на подоконник. Опрокинул банку с водой для комнатных цветов. Прыгнул с по­доконника. Сбросил с полки доцента мыло и жидкость для мытья посуды. Вытащил мой дуршлаг и стукнул меня же им по рукам. Высунув язык от восторга, ребенок умчался в коридор, самое длинное и темное место нашей квартиры. Где-то в мрачных из­вилинах коридора он, наконец-то, затих. Только, боюсь, ненадолго. Доцент, с раскрытой книгой в руках, появился на пороге кухни. Слышу, читает:

— Поиграйте с ребенком в настольные игры. Прочитайте или рас­скажите ему сказку. Можно и нужно попросить ребенка об оказа­нии посильной помощи взрослым… Я подумала про себя: «Теоретик! Дон Кихот! «Поиграйте в игры!»

Ты попробуй сначала отлови этого ребенка!» Вслух сказала:

 —  Согласна. Давайте, Алексей Иванович, книжку ему почитаем. Это самое безопасное… Кое-как я подмела, вытерла воду, разложила по местам утварь. Смотрим вокруг: нашего Алекса нет! Пропал грибок-боровичок. Книжка по воспитанию есть, а кого воспитывать? Дважды прошлись мы по коридору. Искали во всех трех комнатах, в туалете (хотя дверь была закрыта на крючок), в ванной. На пол­ках в шкафах. Даже на антресолях… Тишина. Неужели Алекс выбежал за дверь? Рая нас с доцентом казнит тог­да… Тут из-под висящего на стенке драпового пальто послышалось слабое сопение и вздохи. Пригляделась я и вижу: пальто приня­ло необычную, шарообразную форму. Оторвать Алекса от паль­то оказалось непросто. Ребенок оказал упорное сопротивление. Кончилось тем, что он свалился на пол вместе с одеждой. Вешалка пальто порвалась, а из стены выскочил толстый гвоздь, загнутый крючком… Вдвоем мы схватили ребенка, усадили на кровать. Доцент достал книжку, перелистал пару страниц и объявил:

 —  Сказка!

 —  Что это? — указательный палец Алекса ткнул его в нос.

 — Очки! — проинформировал доцент, прижал к носу дужку, и хо­тел было начать чтение, но не успел… Стремительным движением Алекс сорвал с носа доцента очки и зашвырнул их прямо под кровать, откуда раздалось сердитое ши­пение Мурзика.

 —  Надо же! Попал! До чего упорный мальчик! — подумала я. Не без восхищения… Когда вернулись Рая и Динара, их глазам представилась следую­щая картина. Малыш сидел на коленях у доцента, причем сосед крепко держал его обеими руками, не давая шевельнуться. Я рассказывала, время от времени заглядывая в книжку, очеред­ную, наверное, десятую по счету, сказку. И не просто рассказывала, а представляла в лицах.

 —  Куд-куда! Кудах-тах-тах! — кричала я. Плавно махала руками на манер куриных крыльев. Подпрыгивала на месте. Давно не приходилось так много двигаться…

 —  А что? Похоже! — с одобрением заметила Динара. Вскоре они ушли. И стало тихо. Рая протерла пол. Извинившись, вернула Алексею Ивановичу молочник (к счастью, он уцелел). Мурзик вылез из убежища. Алексей Иванович включил свой чай­ник. Я тоже налила себе чашку чая. Наконец-то можно посидеть спо­койно, подумать о вечном. Но тут внезапно я поняла, вернее, по­чувствовала... Вынуждена признаться: мне стало грустно. Потому что покинул нас невозможный Алекс.