Опустела без тебя земля… (Памяти моей дочки Катеньки Клоковой посвящается)

В 20 лет я вышла замуж по любви. Через год стала матерью крошечной девочки, кото­рая появилась на свет раньше положенно­го срока на два месяца. Еще через год развелась с мужем без всяких обид и алиментов. У меня от него на руках осталось такое чудо, какие могут быть претензии? Дочка Катюша росла умницей и красавицей. Правда, спать днем никогда не соглашалась. Но это ли проблема? Главное, что она шустренькая и здоровенькая .За 10 лет с ней к врачам ни разу не обратилась. В пятом классе дочка записалась в спортивную секцию — с удовольствием заня­лась теннисом. И вдруг однажды…

— Мама, смотри, у меня под коленкой шишка какая-то. Может, это потому, что я на днях эту ногу немного вывихнула. Но ведь не болит ни­сколечко… А дальше поликлиника, рентген, биопсия и диа­гноз, нет, приговор: остеогенная саркома…Рак, значит. Как же так? Может, ошибка? В Москве диагноз подтвердился. И началось: химии, опе­рации, метастазы в легких, опять химии, опять операции… Так прошло два с половиной года. На глазах дочки умирали в больнице ее товарищи по несчастью — друзья и подружки. Когда Катюша однажды все же увидела меня с заплаканными глазами, то сказала: «Мамочка, у меня все по-другому будет. Я ведь на отца по­хожа, а значит, счастливая. Я вылечусь, вот уви­дишь».

— Конечно же, девочка моя, у нас с тобой столь­ко еще впереди, — отвечала я. А впереди был отказ докторов продолжить ле­чение. Катюшу признали неоперабельной после очередной проверки. Жить ей оставалось меся­ца два. Смысл этих слов дошел до меня, когда врача, сказавшего мне это, уже не было рядом. Никто не может одновременно чувствовать себя ответственным и отчаявшимся. Я была в ответе за её жизнь. Я должна была что-то предпринять. Вскоре о Кате написала популярная газета. Хлынул поток писем со словами поддержки и конкретными советами. Благодаря нашедшимся спонсорам мы прибыли в одну из клиник Гер­мании, где врачи обещали попробовать помочь. Так, в тревогах и надеждах, прошло еще полгода. Каждый прожитый день воспринимался нами обеими как великий дар Всевышнего .Еще один день был отвоёван нами у смерти.

Мы читали книжки, смотрели телевизор, изуча­ли немецкий. Дочь полюбила эту страну, этих людей, которые подарили ей надежду, вернули её к жизни. Через три месяца мы должны были вернуться в Мюнхен на проверку. Но за месяц до этого в России появились тревожные знакомые симптомы: одышка, боль под лопаткой. С каж­дым днем становилось все хуже. Болезнь побеж­дала. В самолете она летела уже с кислородной маской. В день прибытия Кате сделали необходимое об­следование. Я с тревогой ждала решения врачей, сердце выпрыгивало из моей груди. Наконец, мне удалось поговорить с профессором Мюл­лером.

— Что Вы думаете обо всем этом, доктор? — спросила я.

— Мы думаем, что она умрет, — почему-то дро­жащим голосом сказал он мне — Мы постара­емся облегчить её состояние, чтобы вы могли вернуться в Россию в ближайшее время. Катя долго плакала, узнав об их решении, и про­сила меня: «Мама, я хочу умереть здесь, пожалуй­ста, уговори их». Я вспомнила мою подругу из Тамбовской глубинки. Она, захлебываясь слеза­ми, рассказывала о том, как мучился, умирая от той же болезни, ее сын в местной больнице, где из обезболивающих был только анальгин…Мы должны были вернуться в такую же районную больницу… Сколько можно страдать моей девоч­ке. Я хотела ей не мучительной смерти. Я вела с немцами переговоры. Они были удивлены, но согласились. Обещали, что ей не будет больно. Через две недели Катюши не стало… Удалось там найти русского православного батюшку, кото­рый пособоровал её напоследок. Он же и отпе­вал её потом. По её желанию я похоронила её в Мюнхене. На похороны пришли все свободные от работы в тот день медсестры, которые знали и любили Катю. Был легкий снежок в тот день, было море цветов, но не было уже её самой… Теперь я знаю, почему ты в детстве не хотела спать днем, почему родилась семимесячной. Ты спешила пожить здесь со мной, ты чувствовала, что отведено тебе всего неполных четырнадцать земных лет. Перед смертью ты сказала мне, что не боишься умирать, а боишься остаться там без меня. Я утешала тебя и говорила, что мы всегда будем вместе и здесь, и там. Мы договорились, что ты будешь посещать мои сны и помогать советами. И что займешь мне там местечко по­ближе к себе… В апреле у тебя день рождения, все начинает рас­цветать в эту дивную пору, только ты этого не видишь уже восемь лет. За это время у тебя по­явился братик, которому я рассказываю о тебе. К сожалению, сегодняшний день складывается так, что мы не можем позволить себе приехать в ту страну, частичкой которой ты стала, но нам присылают фотографии с твоей могилки. Этим и живу, ангел мой. Ты всегда рядом со мной, в самом сердце. И так будет, пока не встретимся где-то там, куда каждый день отправляются чьи­то родные и близкие души…