Много споров возникло вокруг жизни и смерти православного миссионера священника Даниила Сысоева. Чтобы узнать истину, мы решили побеседовать с человеком, который хорошо знал батюшку, игуменом Сергием (Рыбко). Вопросы ему задала Председатель Благотворительного Фонда помощи многодетным семьям и детям-сиротам "Русская Берёза" Оксана Михайловна Гарнаева.

- За что погиб отец Даниил; как нам, православным, относиться к гибели батюшки?

Священник Даниил Сысоев

- Существует Промысел Божий, перед ним мы можем только благоговейно преклоняться и удивляться. Жизнь любого человека - это тайна, она имеет свой смысл. И каждый человек имеет своё предназначение. Пока он не исполнит своё предназначение, он не может уйти из этого мира, даже если хотел бы. Но бывает так, что человек совсем не исполняет своего предназначения, тогда он уходит в иной мир, и на Страшном Суде будет осуждён. Потому что не мы решаем, чем мы будем заниматься. И только когда человек своё предназначение исполнит, он может покинуть эту землю, уйти в мир иной и получить воздаяние. Либо за несделанное, либо за сделанные добрые дела - награду от Бога.

Да, отец Даниил сделал немало в этой жизни и, будучи молодым достаточно человеком, мог сделать ещё больше. Но Господь взял его тогда, когда он уже созрел для Небесного Царства. И, видимо, смерь отца Даниила, она в себе несла нечто такое не меньшее, и, может быть, даже большее, чем сама жизнь. То есть, нужна была Богу и Церкви, видимо, такая мученическая кончина.

Потому что смысл жизни мучеников - вообще это тайна. Мученик - значит свидетель в переводе греческого языка. И так вот подумать по-человечески, каждый мученик, если бы он остался жив, много мог бы чего сделать ещё. Почти все мученики были достаточно молодые люди. И этот сонм мучеников свидетельствует вообще о правде христианства. О том, что есть люди, которые умирают за свою веру, умирают за свои убеждения - значит, эта вера, эти убеждения - не пустая тщета, не некая сказка и красивый миф, это то, за что люди готовы отдать свою жизнь. Если они принимают мученическую кончину, страдальческую смерть, значит, эта вера заслуживает уважения.

Сколько мы читаем в житиях святых, когда сами мучители, видя смерть тех, кого они убивают, обращались неожиданно к Богу. Начиная с сотника Лонгина у Креста Господа и кончая коммунистами, которые видели, как умирают новомученики. Так же, думаю, смерть отца Даниила немало людей заставила задуматься о смысле жизни, о смерти. И тех людей, которые враждебно, ненавистнически относились к нему, или с непониманием к его проповеди, я думаю, заставила задуматься.

И даже я сам, может быть, не всегда понимал отца Даниила, но, тем не менее… По качеству смерти видно качество жизни; похоже, Господь принял его подвиг, его благовестие: именно таким должен быть благовестник, священник, миссионер, и вообще - любой христианин в наше время. Именно он должен дерзать перед Богом, а не ждать, когда тебя позовут, бумажку дадут, куда-то направят, назначат. Есть евангельские заповеди: Господь послал нас на проповедь, не только священников, а всех христиан по сути дела - послал на благовестие Евангелия, прежде всего, своей жизнью, словом, и после этого - своей смертью.

Человек, который ценой своей жизни спасает других людей, несомненно, мученик. И тут даже не так важно, был он воцерковлен или нет (пожалуйста: мученик Вонифатий воцерковлён вовсе не был). Просто мученическая кончина такова, что человек преображается полностью, и его поступок один за всю жизнь имеет такую ценность, которая перечеркивает не только все его грехи, но и все недостатки, которые он имел в своей духовной жизни. Когда человек полагает душу свою за ближних своих, выполняя высочайшую заповедь о любви Христовой.

- Как жить? Бояться ли, как в советское время, исповедовать свою веру?

- Ну почему надо бояться исповедовать веру, ведь времена не безбожные? Я жил в безбожные времена и был человеком верующим. И то ли был моложе (молодость - она вообще радикальна), то ли ещё по какой-то причине, но я готов был исповедовать свою веру. Я ходил в подряснике, много ещё чего делал и был готов сесть в тюрьму, был готов пострадать… А сейчас я не готов. Прошло время, и, увы, как-то я, к сожалению, вижу, что хуже стал действительно. Я расслабился.

Если Господь призывает человека исповедовать свою веру, то даёт ему для этого силу и благодать. Очень немного ведь мучеников в истории Церкви и всей русской истории. Вроде бы сонмы мучеников большие, но по сравнению с теми христианами, которые послужили Богу, достигли духовного совершенства и спаслись, мучеников очень мало.

Мученики - это особые Божии избранники, и Господь далеко не всякому предоставит мученичество. Тем более что есть времена массового мученичества, а есть времена, когда бывают отдельные мученики. Но в любые времена были мученики во всех странах, потому что христианство на этой Земле всегда будет гонимо. Господь сказал: "Меня гнали, и вас будут гнать". Всякий, хотящий жить благочестиво, христианин всегда гоним в этом мире и этим миром, ничего удивительного в этом нет. Но только отдельные люди сподобляются мученического венца. И не надо этого бояться.

У святителя Феофана Затворника написано: если обстоятельства сложились так, что надо принять мученический венец, не надо даже брать на это благословения, нужно просто идти и подставлять свою голову под меч или терпеть муки. Господь даст благодать это перенести. Это почётно: Господь избрал тебя на это. Насколько это тяжело, это вообще тайна Христа; у святителя Игнатия Брянчанинова в его замечательном произведении "Чаша Христова" эта тайна приоткрыта. Мы не знаем, что чувствует Божий страдалец, Божий Крестоносец, выпивая эту Чашу. Если смотреть на неё со стороны, то она ужасна, а на самом деле всегда она растворяется в Божием милосердии, в Божией благодати. И то, что чувствует христианин, выпивая Чашу Христову, знает только один Бог, потому что Господь, подающий и растворяющий Чашу, всегда помогает её пить - и в этом наша вера. Спасаемся мы не страданиями, а верой во Христа, то есть верой в то, что в минуты тяжких страданий Господь подаёт своё утешение, укрепление и благодать, и мы перенесём эти страдания. Нужно уметь хранить эту веру и вверять себя в волю Божию.

- Отец Даниил писал, что самый лучший удел для православного христианина - это мученическая кончина. Мы действительно должны к ней стремиться, просить её у Господа подобно апостолам, или всё же просить только кончины христианской, непостыдной и мирной?

- Быть мучеником - это особое Божие избранничество. Да, были люди, которые молились об этом, но все-таки в житиях святых угодников Божиих видно, что святой жизни старцы благословляли считать себя недостойными мученической кончины, не искать её, не молиться о ней. А молиться о том, что, Господи, да будет воля Твоя. Хотя некоторые угодники готовились к мученичеству.

Святитель Григорий Чудотворец хотел быть мучеником, но его паства постоянно просила не оставлять её. Хотя в то времена гонения были на Церковь Христову, но он всё время уклонялся и проповедовал среди своей паствы. Так мучеником и не стал, о чём весьма сожалел при своей кончине, однако был причислен к лику святых.

Преподобный Феодосий Печерский. Один из его подвигов заключался в следующем: он по ночам ходил в Киев, в районы, где жили жиды, и беседовал с ними о Православной вере, в тайне желая пострадать от них, принять мученический венец (так сказано в его Житии). Он был миссионером, проповедником и, однако, хотел быть мучеником. Немало людей хотели быть учениками, но Господь их не сподобил. Это опять таки тайна.

И вообще проповедовать веру можно, только решительно решившись на мученический венец. Потому что проповедь требует ответственности, и далеко не всем она нравится. Слово о Христе по-разному касается человеческих сердец: кто-то возгорается и идёт за Христом, а кто-то воспаляется ненавистью. "Если гнали Меня, будут гнать и вас", если Меня слушались, и вас будут слушаться, - сказано в Священном Писании. Поэтому, пока проповедник не решится на мученичество, на страдания, на биение и изгнание ради Христа, его проповедь вряд ли будет иметь силу. И отец Даниил своей деятельностью, своей кончиной показал нам, каким должен быть настоящий православный проповедник.

Поэтому, скорее всего, нужно просить не мученичества, а христианской кончины, непостыдной, мирной, и самое главное - по воле Божией. Кстати, в жизнеописании, по-моему, Евфимия преподобного есть случай, когда инок просил мученической кончины, несмотря на то, что старец - святой Евфимий не благословлял его на это. И вот однажды в пустыне инок был встречен сарацинами и, когда увидел поднятый над собой ятаган, спросил: "А за что вы хотите меня убить?" Ему сказали: за то, что ты монах, христианин. Он сказал: "А что нужно сделать, чтобы меня оставили в живых?". Ему ответили: "Нужно отречься от Христа и принять ислам". И этот безумный отрёкся. Потом он раскаялся, но падение уже произошло, и он приносил долгое покаяние. Этот человек имел благие намерения, но такое случилось…

Так что лучше предать свою кончину в руки Божии. Времена такие, что каждый из нас может стать мучеником.

Я, кстати, знаю случай интересный. В 90-х годах в Питере девятнадцатилетняя девушка шла куда-то по своим делам, подошли два молодых человека и спросили: "Ты кто?" - "Я верующая, христианка", - ответила она. "А мы сатанисты"… Завели её в подвал, избили до полусмерти, кастетом изувечили, изуродовали лицо. Потом она долго лечилась в больнице. Девушка была красивой, замуж хотела выйти, но раны на лице, мягко говоря, этому не способствовали. Однако, рассказывая об этом, она была очень радостная и светлая. Вот так люди в быту страдают за Христа и получают венцы. Об этом мне рассказал мой друг, который хорошо знал эту девушку.

- Как научиться любить людей так, как любил их отец Даниил?

- Это самый главный вопрос жизни человека, христианина. Любовь - это высший дар, это вершина совершенства. Преподобный Исаак Сирин говорил о смирении: "Оно тогда и является в совершенстве, когда другие добродетели уже расцвели в сердце и приходят в зрелость; оно венец их и покров". А смирение предшествует любви, потому что мы не можем полюбить того, над кем превозносимся. И если о совершенном смирении говорится такая удивительная, замечательная вещь, то, конечно же, о любви это ещё в большей мере говорится. Любовь даётся Богом ищущему любви, когда человек исполняет заповеди. А заповеди почти все говорят о том, как полюбить ближнего. И человек, исполняя их, приобщается этой любви.

Эта любовь приходит, поселяется Божией благодатию в сердце, очищенном подвигом смирения. И, когда Божия благодать вселяется в сердце человека, она научает любить его, видеть его как некую такую тайну (потому что каждый ближний - это тайна, это микрокосм). И научает, что нужно ему для этого человека сделать. Сердце болезное, сокрушенное, оно сокрушается и болезнует о каждом ближнем, о страданиях любого человека. Исаак Сирин писал, что любящее сердце болезнует не только о человеках, но и о всех творениях Божиих, о демонах даже, что они страдают. Что страдают люди и страдает Божия тварь. И любящее сердце, оно всегда подскажет, что нужно сделать, чтобы облегчить страдания, чтобы послужить ближнему.

А начинается всё с борьбы со своими страстями, с тем злом, которое в сердце находится, другого нам не дано. Вот это и есть начало - победить зло в себе, чтобы потом выйти на борьбу со злом в этом мире, как сделал отец Даниил. Только тот может сподобиться мученической кончины и вообще послужить плодотворно, что-то сделать в этом мире, кто сначала истребил этот грех, зло в себе - самолюбие и прочие страсти. И когда приходит Божия благодать, она научает, ведёт человека на борьбу со злом вселенским в той области, в тех обстоятельствах, куда Господь его поставляет, чтобы он явился благовестником правды Христовой своей жизнью и, если есть Божия воля, то и словом. Как говорил преподобный Герман Аляскинский, что с сего дня, от сего часа, от сей минуты, мы будем стараться любить Бога всем сердцем. То есть будем служить Богу, будем делать всё возможное от нас, чтобы победить грех в самих себе для того, чтобы потом бороться с грехом, со злом, с дьяволом в более широких масштабах вселенской такой борьбы за истину и любовь Христову.

- Как вы считаете, является ли убийство отца Даниила переломным моментом в современной православной жизни? Какие выводы мы должны сделать?

- Я думаю, каждый человек должен задуматься о себе. Является ли смерть отца Даниила переломным моментом, войдёт ли она в его жизнь как нечто такое, что изменит жизнь. Вы знаете, в меня вошло, потому что я знал отца Даниила. В моей жизни это действительно переломный момент. Как смерть оптинских мучеников, которые тоже были моими собратьями. С иноком Трофимом я проживал в одной келье, пока меня не отправили в Москву на подворье Оптинской нести послушание. Я знал просто обыкновенного человека, со своими недостатками, немощами, со своими добродетелями - и вдруг слышу, что этот человек пострадал за Христа, удостоился мученической кончины. Оказывается, я жил со святым человеком, мучеником, избранным Богом. Это удивительно, конечно.

Что касается Церкви, мне кажется, многое должно быть переосмыслено, и священноначалие должно отнестись с большим вниманием к данному событию. Но я слышал обвинения в адрес отца Даниила, что он сам виноват: не надо было вести такую ревностную проповедь. Один мой знакомый священник, который преподаёт в православной гимназии, внушает это своим учеником. Что значит - сам виноват? Спаситель был сам виноват - не надо было проповедовать, и все наши мученики были сами виноваты, потому что никто, собственно говоря, не заставлял их быть мучениками, а они захотели ими быть. Потому что христианин не может быть невиноватым: либо ты виновен в мировом зле, либо ты виновен в том, что христианин. Я хотел бы быть виноватым в том, что я христианин, проповедник, и такую бы смерть дал Бог, чтобы кто-то назвал её виной.

А отец Даниил был святой человек, во всех отношениях, стопроцентно он мученик за веру, за проповедь Евангелия. Настоящий священник, пастырь, и вся его жизнь была совершенно удивительная - горением перед престолом Божиим. И такая же была его смерть. А рассуждения о виновности отца Даниила - это следствие теплохладности. Помните из Апокалипсиса: "И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: "…ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих" (Откр. 3, 15-16).

Вот такое мнение "христиан" о мученике, святом человеке, что он сам виноват. Тогда были виноваты и подвижники, что они ушли подвизаться, что приняли монашество, что оставили всё земное, были как ангелы на этой земле и удостоились творить чудеса. Сонмы мучеников, новомученики наши были сами виноваты. Они, по-видимому, должны были признать советскую власть, смириться с этим террором безбожным, благословлять всех гонителей Христа и христианства, убийц русских людей. Вот это уже я не понимаю.

Отец Даниил был мучеником и должен быть назван своим именем, причислен к лику святых, что, думаю, рано или поздно произойдёт. И тянуть тут нечего.

- Батюшка, расскажите, пожалуйста, о Вашем личном общении с отцом Даниилом - как Вы его помните, что Вас, может быть, поразило в его жизни, его деятельности, его общении с другими людьми?

- Я не скажу, что наше общение было частым, продолжительным. Мы с ним, скажем так, пересекались. Я о нём слышал и знал, конечно, и он знал о моей деятельности миссионерской. И мы встречались на таких вот площадках, где дело касалось миссии. Меня всегда удивляло в этом человеке такое нестандартное мышление, он мыслил на 100-150 процентов! Когда спрашивали его мнение о каком-то явлении, что можно сделать в какой-то ситуации, он всегда выдавал очень нестандартное решение. Такое горение было в этом человеке, его проекты были на грани реальности, однако он воплощал их в жизнь. А главное - воплотил в жизнь своё желание стать мучеником, что совершенно удивительно на самом деле. А взять его проповедь на Курбан-байраме - какое мужество нужно иметь и любовь к этим людям заблудшим (он сам наполовину татарин), чтобы придти к ним на праздник в священническом облачении, раздавать им Евангелие, убеждать их креститься, принять Православие. Ведь Курбан-байрам - это не наша Пасха: вот мы помолились, разговелись и пошли по домам в тишине и радости - а там люди отрываются после своего рамадана, это совсем другое, плотское состояние. Люди пришли есть, пить и веселиться - и вдруг появляется человек, который мешает это делать, будит их совесть. Мол, не тот праздник празднуете, не во плоти нужно праздновать, здесь другие истины. Какое дерзновение нужно было иметь - это удивительно совершенно. Я ему говорю: "Отец, тебя же убьют". - "Нет, - отвечает, - не убьют. Ну, а убьют, значит, так, видимо, и надо".

Последний раз мы встречались на Селигере в 2009 году. Там собралось молодёжное движение, в котором был наш, православный корпус - несколько тысяч человек. Было немало священников-миссионеров, которые приехали просвещать этих молодых людей, рассказывать им о Боге. Их собрали под сень Ниловой пустыни, чтобы воцерковить, чтобы были молодые люди, которые могут что-то делать для Церкви, особенно в просветительном, миссионерском отношении. Но они сами, прежде всего, нуждались в таком просвещении. Отец Даниил с утра до вечера там находился, он служил службы, крестил, венчал, с кем-то разговаривал, бегал. Я вот так не мог. Мы там сняли дом, и мне хотелось просто отъехать, отдохнуть, побыть одному, а не окунаться в гущу событий, беседовать с какими-то людьми. А батюшка жил там в этих палатках - для него это было совершенно естественно. Я просто удивлялся, за счёт его молодости, сил и энергии это воспринимал. А сейчас вижу, что это - вера, это горение, это желание всё сделать по максимуму именно для людей, с величайшей любовью. И только обладая такой любовью, можно было совершить мученичество, не убояться, не испугаться.

А ведь он мог попытаться убежать. Я был в храме, где убили отца Даниила. От того места, где он получил выстрел, буквально два шага до боковой двери. И любой, наверное, сделал бы попытку выскочить, убежать. Но он не стал этого делать. Вышел из алтаря в облачении, прекрасно понимая, что стрелявший человек восточной национальности пришёл, чтобы разобраться с проповедником Православия. Вышел совершенно добровольно, мужественно, никто его не тащил.

Это, конечно, поступок настоящего христианина, мученика. И Церковь наша обрела в его лице святого угодника, молитвенника за всех нас, предстателя за град Москву и за землю Русскую. И если такие люди являются в нашей Церкви, значит, жива в них благодать Божия, как и наша Отчизна.