Даже солнце в это летнее, чудесное утро обильно льющее свет сквозь просторные окна гастронома, не могло прояснить хмурые лица покупателей. Зато оно хорошо освещало опустевшие прилавки магазина. Почти безостановочно плыла очередь. Отец Наум не заметил, как поравнялся с продавцом. Его седая до белизны борода, изборожденное морщинами лицо указывали, что этот человек прожил не один десяток лет, лет непростых. И действительно, за плечами осталась не только жизнь служения Богу в храмах, но и сталинские лагеря, годы хрущевских гонений, брежневских притеснений. И вот после горбачевской перестройки, «перестроившей» до развала Советский Союз, пришла эпоха Ельцина.
– Возьмите, пожалуйста, батюшка, – положив перед священником буханку хлеба и банку морской капусты, сказала женщина в белом протертом халате. – Зайдите завтра, возможно, еще чего привезут. – Затем она, переводя разговор на более приятную тему, улыбнулась и добавила: – Как хорошо, что в нашем многолюдном районе города церковь открыли, что Вы, отец Наум, в ней служите…
– Недалеко от храма еще одна какая-то «новая церковь» открылась, читала в листовке, – донесся женский голос из длинной очереди…
– Да что ваши церкви, лучше скажите, когда водку привезут?! – пробасил мужчина.
– А когда колбаса будет?!
– А когда мясо?!
Слушая эти голоса «нового времени», отец Наум выходил из магазина с противоречивыми чувствами. Казалось бы, дали свободу, но она лишь «освободила» от товаров прилавки магазинов. В продмагах предлагалась только та же морская капуста, а в хозмагах – мыло и веревка… Особенно ветер перемен веял в кошельках подавляющей части граждан России. Зато обогатилась кучка жуликов и мошенников, которые завладели заводами, фабриками и в особняках которых, не снившихся даже царям, наблюдался разве что один дефицит – птичье молоко. Смрадным лицемерием веяло от дарованной руководителями страны свободы вероисповедания. Власти возвращали Православной Церкви разграбленные, разрушенные храмы, не выделяя на их восстановления никаких средств. Зато власть имущие дали добро на деятельность в государстве сотням сект, имеющих на счетах огромные капиталы. Вероотступники тут же во всю мощь начали одурманивать население, нередко покупая людские души за заморские доллары, а то и за богопротивные брошюрки и даже тряпки. Поэтому отец Наум не слишком, мягко говоря, восхищался такой свободой. Как гвоздь в голове его застряла мысль: где взять деньги на дорогостоящий ремонт храма?
– Батюшка, здравствуйте! Благословите! – вдруг оборвал раздумья священника мальчишеский голос.
Это был Федя, пятнадцатилетний сын казначея церкви. Он иногда прислуживал отцу Науму в алтаре. Но особенно Федя помогал, когда приходилось противостоять сектантам. По поручению священника Федя над текстом листовок, которые расклеивали «волки в овечьих шкурах», писал фломастером «Осторожно – секта!». Бывало, фантазия юноши выводила его за рамки данного стандарта, и тогда некий вероотступник мог ходить по городу с «ответной» листовочкой на спине, предупреждающей: «Это сектант – осторожно!». Отец Наум не совсем одобрял это, но и не слишком уж ругал Федю.
– Здравствуй! Здравствуй, мой дорогой! – благословляя юного человека, сказал священник. – Ты тоже за продуктами?
– Да. Я занял очередь, но увидел вас, батюшка, и решил сообщить, что сектанты расклеили везде свежие листовки. Вот даже на двери магазина висит.
– Ну, христопродавцы! Ну, дьяволенки! – с горечью в голосе произнес отец Наум. – Заходил в магазин, еще не было… Вот что, Федя. Сегодня в гастрономе, кроме хлеба и морской капусты, все равно ничего нет. Чтобы не терял напрасно времени, возьми вот эти продукты и займись, пожалуйста, листовками.
– Хорошо, батюшка, все сделаю лучшим образом. Ничего у них не получится. А вы идите спокойно домой, отдыхайте. Ведь завтра служба.
– Да… Да… Служба, – произнес отец Наум, начав читать оформленную черным фломастером плакатного размера листовку. После описания достопримечательностей и чудотворений секты говорилось: «Церковь наша нужна вам! Приходите завтра 15 июня в 12.00 к нам. Наш адрес: ул. Ленина, д. 10. Мы с радостью окажем вам помощь во всем. Дадим бесплатно литературу».
– Помоги тебе Господь, Федя, в этом богоугодном деле на благо Церкви.
Священник перекрестил юношу и отправился потихоньку, насколько позволяли его больные ноги, домой. А жил он один – вдовый – в маленьком ветхом домике, который подарила новооткрытому приходу благочестивая старушка, ушедшая в монастырь. Очень скромно выглядело жилище священника рядом с огромным, пестро выкрашенным домом, что располагался через дорогу напротив. Это было не что иное, как обиталище членов самой активной в городе секты неопятидесятницкого толка, которое служило одновременно и так называемой церковью. Шесть приезжих сектантов арендовали этот дом.
К ним иногда заходили молодые горожане за «бесплатной» литературой. В основном же этот дом народ обходил. Особенно когда сектанты утром и вечером начинали «говорить на разных языках», то есть кричать, визжать. Даже уличные собаки, зачуяв опасность, убегали и лаяли, оглядываясь. Кошки же, как заметил священник, убегали без оглядки.
…Отец Наум заканчивал воскресное богослужение. К кресту подошло всего несколько человек. «Почему так? – размышлял священник. – Ведь в начале службы был почти полный храм богомольцев, а сейчас их человек десять». Причину этому отец Наум узнал, когда в половине двенадцатого утра возвращался из храма домой. То, что предстало его взору, крайне удивило приходского священника. Он даже протер глаза – не померещилось ли такое от старости. Но нет. Это было явно, это происходило на самом деле. У сектантского дома собралась и, как на дрожжах, разбухала толпа народа. Старые, молодые, даже матери с грудными детьми, носились с большими сумками, рюкзаками, а кто-то и тележку прикатил. Им сигналили автомобили, но никто даже не оглядывался. Взгляды всех, внимание были настолько прикованы к жилищу вероотступников, что вряд ли изменила б что-то разорвавшаяся рядом бомба. Да и не услышали б они этого взрыва, такой шум и гам стоял в толпе.
– Куда прешь!
– Это моя очередь!
– Какая твоя! Я еще с девяти здесь стою!
– Козел!
– Сам ты…!
Вырывались из толпы наиболее громкие фразы. Отец Наум попытался вразумить людей и заодно выяснить, что происходит.
– Братья и сестры! – воскликнул священник, увидев среди прочих жителей города своих непосредственных прихожан.
На его обращение откликнулся лишь человек с опухшим от алкоголя лицом:
– Я тебе, батюшка, не брат! Братья мои вон там! – показал рукой он в сторону дома. – Я просил у тебя денег на водку. Не дал! А они дадут!..
Отец Наум еще в большем недоумении отправился домой. Там он сел за телефон и торопливо набрал номер своего юного помощника Феди, чувствуя, что без него здесь не обошлось.
– Федя… Здравствуй, дорогой...
– Батюшка, благословите, – в противовес священнику веселым, бодрым голосом молвил юноша.
– Бог благословит. Скажи мне, Федя, ты мое поручение выполнил, написал на листовках «Осторожно – секта!»?
– Именно этого я не писал. Сектанты, батюшка, на этот раз, вы сами видели, не оставили полей сверху. Но я написал другое внизу.
– Что написал?! – трубка в руке священника задрожала.
– Помните, в магазинной очереди люди сетовали, что не привозят мясо, колбасу, водку. И вот, когда я прочитал в сектантском объявлении «… с радостью окажем Вам помощь во всем. Дадим бесплатно литературу», то подумал: пусть делом подтвердят свои слова «во всем», если «во всем», то значит, и продуктами могут помочь населению. Поэтому я дополнил последнее предложение. Получилось так: «Дадим бесплатно литературу, колбасу, свинину, говядину, крольчатину, водку…». То есть я не стал жалеть фломастера.
– Ну, натворил… Что же мне с тобой делать, Федя? Ругать тебя или благодарить? Ладно… В церкви поговорим. – То сдерживая гнев, то сдерживая смех, сказал отец Наум, положил трубку и в голос продолжил: – Вот хулиган… вот сорванец… вот моло… Господи, прости… Это же надо придумать.
Он приблизился к окну, сел на стул и начал наблюдать за происходящим. Из сектантского дома к невиданно многолюдной толпе вышли молодые, элегантно одетые люди. Их лица сияли радостью, цвели улыбками. Такого успеха от своих листовок они никак не ждали. Конечно же, они представляли, что кто-то «клюнет» на их «бумажные наживки», но чтобы так... Главарь секты поднял руку, призывая к тишине и вниманию «новых братьев и сестер». В его голове стремительно рождались, питаемые фантазией, новые планы. На месте их дома он видел огромный дворец, построенный на щедрые пожертвования новых слуг его бога. Сотни. Да что сотни! Тысячи «братьев и сестер» исполняют беспрекословно его волю. Храм, где служит «заблудший» Наум, закрыли. Все прихожане оттуда ушли к нему. Начали закрываться православные храмы в других селениях, и все новыми и новыми членами пополняется его «новая церковь». Радуясь такой удивительной перспективе, лидер обратился к народу:
– Братья и сестры! Долго вы, одолеваемые бесами, обременяемые грехами, не могли прийти к Богу. И вот вы пришли к Нему, – а видя, что все посмотрели в небо, добавил – Вы пришли ко мне. Теперь у вас начнется новая жизнь. Вы будете жить на земле, как на небе. Никакие заботы, никакие проблемы больше не будут омрафчать вашу жизнь…
Оратор все живописнее изображал райскую жизнь на земле людей, столпившихся пред ним. Только это никак не вызывало и не возбуждало интереса новых его слушателей. Наоборот, аудитория на ногах начала снова поднимать гам. Заросший и не бритый дней семь, сотрясаемый алкогольной «лихорадкой», коренастый человек, протолкнувшись вперед, прогудел:
– Начальник, хватит, а то и так голова раскалывается. Понимаешь, внутри колотит… Переходи к главному.
Сектант умолк. Помрачнел. Но, вдруг спохватившись, прикрыл свое недовольство улыбкой «любви».
– Братья и сестры! – продолжил он. – Это все происки бесов. Это они мучают вас, пока вы еще не вошли в нашу церковь. Мы должны быть терпеливыми. Сначала дослушайте слово от Бога, а тогда мы вам раздадим обещанную литературу для руководства в новой жизни.
– Какие бе… бесы! Какая новая жизнь! Какая литература! Я похмелиться хочу! – взвыл мужчина. – Начинайте наливать!
Его в спину толкнула пожилая, рослая женщина.
– Отойди, алкаш! – заголосила она. – С этим успеешь! – И, уже обратившись к сектантам, сказала вежливо – Вы, пожалуйста, сначала выдавайте мясо, а то у нас дети голодные, а потом – водку.
Лидер секты что-то хотел сказать. Но у него ничего не получилось. Губы его закрывались и открывались совершенно бесшумно. На помощь ему пришел один из его «слуг».
– Нельзя огорчать святого, он нам всем хочет только добра. Старайтесь, братья и сестры, побеждать в себе злых духов, которые вам внушают скверные мысли. Будьте внимательны, не отвлекайтесь!
– Мы уже полдня стоим, устали! – Крикнула из толпы молодая женщина с ребенком на руках. – Выдайте нам, пожалуйста, колбасу, мясо, и мы уйдем! А о вашей организации мы в книжечках ваших почитаем!
За ней наперебой стали кричать другие «новые братья и сестры»:
– Да! Да! Выдайте свинину!
– Выдайте говядину!
– Крольчатину не забудьте!..
За это время к главному сектанту вернулся дар речи, и он уже другим, вернее, настоящим, не притворным голосом начал говорить:
– Нельзя осквернять святое место! Вы что, хотите вызвать на себя гнев?! Какая водка! Какое мясо! Все должны питаться моим святым словом и жить этим словом! Вы все уже святые! Не теряйте святости, будьте мне послушны!..
– Вы обещали продукты в листовках!
– Это что, обман?!
– Мы зачем здесь полдня простояли?!
– Шарлатаны!!!
Взрыв голосов оглушил лидера и других вероотступников. Главный сектант, плохо владея собой, посмотрел с надеждой на своих подчиненных, ожидая «спасительного» совета.
– Я наклеивал листовки с нашим стандартным текстом, – прошептал один из «братьев», – где говорится о помощи «во всем» для приманки. В общем, как обычно. Нужно сказать им, что это в духовном смысле.
Это предложение дружным киванием голов поддержали и другие богоотступники.
– Братья и сестры! – громко, стараясь перекричать толпу, завопил главарь группировки. – В наших листовках мы обещали «помощь во всем», то есть во всем духовном, а в материальном смысле – лишь бесплатную литературу…
Такое объяснение вызвало еще более мощную волну народного возмущения:
– Зачем нам ваша макулатура!
– Мы что, слепые!
– Вы – обманщики!
– Правду говорил отец Наум! Не послушали!
– Шарлатаны!
– Убирайтесь из нашего города!
– Дай похмелиться, трубы горят, налей хоть сто грамм! – присоединился к общему негодованию заросший щетиной человек и направился к лидеру секты. За ним двинулась вдруг вся людская масса, напоминавшая опасную лаву. Сектанты, как на прокрученной в обратном направлении пленке, начали пятиться к двери дома.
– Братья и сестры! – с последней надеждой выкрикнул сектантский руководитель.
– Тамбовский волк тебе брат! – дыша в лицо ему перегаром, пробасил, оскалив по-звериному зубы, человек, который изнывал от похмельной жажды. – Попадетесь вы мне!..
Дверь дома захлопнулась. Где-то позади толпы завыла милицейская сирена. Люди, окончательно разочарованные в сектантской благотворительности, отворачивались от дома вероотступников и поглядывали виновато, опуская глаза, на жилище отца Наума. Из толпы то и дело вырывались возмутительные, горячие, как сам июньский воздух, слова, адресованные вероотступникам.
Вскоре улица опустела. У сектантского дома воцарилась мертвая тишина. Даже соседская собака, которая лаяла по каждому поводу и без повода, достаточно надорвав глотку, уснула возле своей будки.
…Не успели еще развеяться предрассветные сумерки, как у сектантского дома остановился автобус. На улицу вышли вовсе не по-праздничному одетые шесть молодых человек с сумками и поспешили к машине. Загудел мотор, и автобус через несколько секунд исчез вдали. «Слава тебе, Господи», – отходя от окна, молвил отец Наум. Он долго молился Господу, Божьей Матери, святым. Затем снова подошел к окну, открыл его, перекрестился. Священнику хотелось до бесконечности слушать тишину, что будто снизошла с самого неба, тишину, которую не изуродуют больше адские крики сектантов. Но привычный сигнал старинных часов возвестил отцу Науму, что пора собираться на богослужение.
У храма – такого не было еще в столь раннее время – собрались многие прихожане. Они со слезами на глазах обратились к священнику:
– Батюшка, простите...
– Простите, что ослушались…
– Хотим исповедаться…
– Бог простит, – с улыбкой ответил отец Наум и подошел к своему помощнику Феде. Тот стоял в сторонке, опустив голову, и боялся посмотреть на священника.
– Покорную голову меч не сечет, – отцовским, шутливым тоном сказал отец Наум.
Он погладил юношу по голове, только один зная, от какой вражьей силы, от каких опасных и коварных сектантов очистил приход этот застенчивый и хрупкий мальчик.
