ХЛЕБ НАСУЩНЫЙ
«Миссия и социальное служение» - так назывался «круглый стол», который прошёл 22 января в МГУ имени Ломоносова в рамках XXIМеждународной ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета. Собравшиеся за «столом» пытались вместе осмыслить, каким должно быть миссионерство и служение обществу в современной России, а главное – что они могут сделать для воплощения в жизнь этого идеала.
«На что Святитель Николай?»
О своём взгляде на проблему рассказал, открывая круглый стол, протоиерей Николай Соколов - декан Миссионерского факультета ПСТГУ, настоятель храма Святителя Николая в Толмачах при Третьяковской галерее:
- Мы с вами должны не ждать призыва Церкви: а ну, братья, пошли скорей пахать тот или иной огород. Мы должны сами деятельно себя проявлять с теми людьми, которые сегодня в нас нуждаются, ждут от нас слова Божия, которое Господь посеял в наших сердцах.
Один из самых выдающихся архипастырей мира и нашей родной Русской Православной Церкви – Владыка Пантелеимон много лет просто брал и делал, никто ему не помогал, он сам стал служить людям всем своим существом, всем сердцем. Организовал прекрасную школу милосердия, медсестёр. Первая градская и другие больницы сегодня радуются, когда этот епископ Божий приходит туда. И недавно владыка сказал, что сегодня основными миссионерским полем является наш храм, наша община. Потому что большинство людей, которые впервые приходят в храм, являются невоцерковлёнными и даже неверующими. Вот среди них-то и надо миссионерствовать…
Отец Николай рассказал о двух женщинах, которые для него всегда являются примерами миссионерства и социального служения. Это его родная бабушка Зоя, которая написала известную книгу-воспоминание «Поездка в Саров», и очень известная монахиня, покойная матушка Серафима. Как сказал батюшка, они занимались «деятельным милосердием катехизации и социального служения».
Вот лишь один пример из жизни бабушки Зои. За несколько дней до смерти она пришла в Елоховский собор на праздник Казанской иконы Божией Матери. Тогда, в 1973 году, она была немощной 75-летней старушкой, ей стало душно, она решила выйти на улицу и по пути увидела двух студенток, которые просто зашли в храм и ошарашено смотрели вокруг, не зная, что делать. Бабушка спросила, а знают ли они, почему сегодня здесь так много народа? Они не знали, и тогда она начала им объяснять, что в храме есть очень чтимая чудотворная икона Казанской Божией Матери, день которой ныне отмечается.
Девушки оправдывались тем, что этот праздник известен только бабушкам, которые, в основном, собрались в храме. Мол, чего с них взять – люди тёмные. Каково же было удивление студенток, когда говорившая с ними бабушка рассказала, что она по специальности химик, преподаёт, знает немецкий, английский и французский языки. «Как, вы культурный человек?!» - изумились студентки. Завязался разговор, они вышли из собора, и она полтора часа беседовала с ними около памятника Бауману, рассказывая о церкви, о празднике, о Божией Матери.
После этого студентки совершенно другие вошли в храм - воцерковлённые. Никто её не просил с ними говорить. Она сама обратилась к ним, и они её послушались. Бабушка Зоя успела зажечь любовью к Богу два юных сердца перед самой своей смертью. Сразу после праздника Казанской Божией Матери она заболела и через три дня преставилась.
Потрясающий пример «деятельного милосердия социального служения» - жизнь монахини Серафимы. В страшные годы гонений на Церковь она ездила одна в северные лагеря и везла с собой самое необходимое для совершения Божественной литургии – муку и вино. Всё остальное там можно было достать, а где ты это найдешь на севере Сибири, да ещё в лагерях?
Перед ней открывались многие сердца добрых людей, которые помогали собрать эти посылки, – получались огромные, неподъёмные ящики и мешки. И когда люди спрашивали: «Матушка Серафима, как же ты повезёшь, это же невозможно?», - она отвечала с улыбкой:
- Да разве я повезу? А Божия Матерь на что? А Святитель Николай на что? А Преподобный Сергий на что? Они же повезут, а не я.
Потом она просила донести её вещи только до первой остановки автобуса, потому что сама она это никак не сможет сделать. А дальше просила оставить её здесь с ящиками и мешками. Мол, не беспокойтесь, теперь будут помогать другие. «Уходите. Дальше сам Господь ведёт». Поистине так: проходило десять минут – и её уже не было на этом месте. Одному говорила: «Милый, ты меня только до вокзала довези». Другого просила: «Голубчик, помоги в поезд занести». И так, «автостопом» она доезжала до самых отдалённых лагерей в Туруханском крае, словно ангелы несли её на руках. Здесь её знали и ждали. Она и начальнику в ноги поклонится, и помолится за него, и взятку даст, чем может. В результате получала доступ в места заключения и утешала архипастырей, пастырей, священников и верующих мирян, которые имели возможность тайно служить литургию.
Невольник не богомольник
- В то время такое служение было связано со смертью: знали бы – расстреляли бы, - сказал отец Николай. – А кто сегодня может сказать, что я иду, не думая о своей жизни, может, уже не вернусь? Сегодня говорят: люблю я тебя, но не так, как себя. Себя больше люблю. И думаю: как мне из этого служения получить ещё выгоду какую-то. А выгода одна – только ТАМ. Если же будем о своей выгоде думать: вот, мы обслужим пять человек, нам за это грамоту дадут, благодарность, орденочек вручат, что-то там ещё выпишут, то всё это останется ЗДЕСЬ. Вот сегодня мы поговорим о том, как наше служение сделать искренним, идущим от сердца, чтобы нас насильно не заставляли что-то делать. Невольник не богомольник. А если вы говорите: «Вот, меня Церковь призвала и заставила», - то лучше не ходите. Потому что сразу видно: вы идёте из-под палки работать. А так невозможно. Если сердце не откликнулось, то нужно об этом молиться. О даровании любви и милосердия. Нужно забыть условности, забыть себя, забыть своё положение, свой сан. А если будем думать о том, что пойдём туда, а там грязно, ряса запачкается, то ничего не сделаем.
Протоиерей Николай рассказал о своём первом впечатлении от Дома престарелых, когда он был ещё молодым священником (1988 г.). Батюшка был в ужасе от того, что увидел. Люди лежали на голых клеёнках, даже без простыней, в одних халатиках. «Голые, грязные, испачканные всем, что можно, кто-то с кровью, кто-то с чем». И в этих условиях нужно было причащать людей. Хоть бы руки им помыли – но нянечки равнодушно курили в коридоре...
- Это испытали многие священники, - сказал отец Николай. – Отказать таким несчастным невозможно. Тут надо забыть о себе. Не ты приходишь, а Сам Господь приходит к ним. Ты же никто. Если оказался у них, то, значит, они достойны. Не нравится? Сам убери, помой, подотри. Так и приходилось тогда делать, ведь надо было хотя бы встать на чистое место. Слава Богу, в последние годы такого нет; такого страшного, скотского отношения к людям я уже не вижу. Но, может быть, где-то оно и есть. Поэтому надо быть готовым ко встрече со всем самым неприятным и тяжёлым. Поэтому нужна молитва, молитва добрая, хорошая, чтобы Господь открыл наши сердца друг для друга.
Батюшка заметил, что социальное служение требует отдачи и духовной, и материальной. Поэтому, кто может, собирайте деньги. Собирайте материальные средства, в том числе свои собственные, чтобы отдать их другому человеку. Ведь на тот свет мы с собой ничего не сможем взять. Но если из того, что имеем, отдадим хотя бы немного, то, как сказано, и стакан воды, поданной во имя Господне, будет зачтён.
Что же такое социальное служение?
- Это очень большой спектр вопросов,- сказал в завершение отец Николай, - который начинается, в храме, приходе, а заканчивается подчас в местах лишения свободы. И всё это наш с вами духовный хлеб. «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…». Вот наш хлеб это и есть. Хлеб, которым Господь даёт нам возможность быть в радости, мире, любви.
С любовью и милосердием
Вдохновенное слово батюшки как-то сразу сблизило собравшихся, направило их выступления в общее русло – любви и милосердия.
Сотрудник Синодального отдела по церковной благотворительности Ирина Вячеславовна Соловьёва ответила на часто возникающий вопрос, почему этим занимается Церковь, а не государство, у которого огромные ресурсы и возможности? Потому, что государственный аппарат очень громоздок и неповоротлив, разъеден коррупцией, он часто бывает не способен оперативно реагировать на вызовы дня.
В качестве примера Ирина Вячеславовна привела ситуацию после трагедии в школе Беслана. Мировые СМИ раструбили о том, что Москва берёт на реабилитацию детей, наиболее пострадавших во время террористического акта. И через несколько дней о них… забыли. В результате оказались никому не нужными 200 школьников, которые приехали в столицу в грязной, разорванной, окровавленной одежде, в состоянии сильнейшего стресса. Пока чиновники соображали, куда девать детей и что с ними делать, православные добровольцы подошли к каждому ребёнку со словом утешения, с конкретной помощью. Всех обеспечили одеждой, пищей, книгами, игрушками… Это сердечное, деятельное участие в чужой беде помогло детям Беслана гораздо больше, чем разрекламированная психотерапия.
Кто в наше время способен на бескорыстную, жертвенную любовь к ближнему? Православный человек, стремящийся к духовному совершенствованию, к спасению души, - убеждена Ирина Соловьёва. Если такие люди собираются при храме, то общие добрые дела помогают им преобразовать приход в крепкую общину.
«Социальная работа должна быть направлена на то, чтобы воспитывать прихожан в духе любви», - так думают большинство участников социологического опроса «В чём, по мнению представителей приходов Москвы, должна заключаться социальная работа Церкви?». Как сообщила участник научного проекта «Социология Религии» при Богословском факультете ПСТГУ Елена Пруцкова, опрошенные считают, что эта любовь выражается в помощи нуждающимся прихожанам. Не надо дожидаться, когда бедных, старых и больных возьмет под опеку какая-то официальная структура, государственная или церковная. Прихожане должны сами помогать друг другу, порой в обход системы. Только тогда они смогут получить истинную радость и пользу для души, «хлеб наш насущный», о котором говорил протоиерей Николай Соколов.
К интересным выводам пришёл в своём докладе руководитель образовательных программ православного молодёжного добровольческого движения «Даниловцы» Дмитрий Алексеевич Иванин. «Евангельское отношение к Богу основывается на помощи беззащитным», - сказал он. Помощи не столько материальной, сколько духовной. Смерть делает всех людей беспомощными и беззащитными; а миссионер, по сути, учит преодолевать смерть верой в жизнь вечную в Царстве Небесном. Но вера без дел мертва. Только помогая беззащитным, можно сделать свою веру живой, ведущей в блаженную вечность.
Поэтому, по мнению Дмитрия Иванина, «социальное служение не есть жертва – это реализация Царствия Божия, которое внутри нас». В добрых делах человек может получать гораздо больше, чем отдавать. Получать в духовном плане, который для верующего намного важнее материального. «Милосердие христианина – первый показатель любви к Богу». И за эту любовь Господь воздаст ему сторицей: не оскудеет рука дающего.
А чего ждут от нас эти беззащитные, нуждающиеся люди? Оказывается, не каких-то подвигов, невероятных чудес, а прежде всего – искреннего сочувствия, человеческого участия, доброго слова. Сострадание чужому горю лечит лучше любых лекарств, насыщает лучше любой пищи. Только надо понять, почувствовать, о чём болит душа человеческая, на что жалуется, о чём просит. И дать ей «хлеб насущный».
«Надо идти от того, что им надо, а не нам хочется», - так сформулировала свой подход научный сотрудник Миссионерского факультета ПСТГУ, руководитель центра духовного просвещения Синодального отдела по тюремному служению Наталия Владимировна Пономарёва. Например, молодые социальные работники гадают, что они будут делать в Доме престарелых. И некоторые едут туда… петь акафисты, рассказывать о Боге. Но старички и старушки хотят не выслушать, а высказаться – кому-то поведать всю свою жизнь. И только потом можно немного рассказать им о Боге и жизни вечной, вместе помолиться.
Помогает Бог
Пользу этого подхода, рождённого практическим опытом, подтвердил опытный психиатр – ректор Негосударственного учреждения дополнительного образования
Православного гуманитарного института «Содействие» Пётр Олегович Кондратьев:
- Для пожилых людей послушать их – это и есть психотерапия.
А в целом своё выступление он посвятил более молодому контингенту, который просто не доживает до преклонного возраста – если ему на помощь не приходят люди, стремящиеся спасти самых отверженных, опустившихся на дно общества и самостоятельно всплыть уже не способных. Спасти алкоголиков, наркоманов, игроманов и прочих зависимых, которым внушают, что они не могут жить без удовлетворения своей страсти. На самом деле, как выяснилось на «круглом столе», можно преодолеть все виды зависимости.
Пётр Кондратьев начал с исторических фактов, которые десятилетия скрывала от нас безбожная советская наука. Да и сейчас они известны только в узком кругу специалистов, потому что популяризацию этих фактов перекрывает преступный мир, наживающийся на человеческих пороках.
Итак, психиатр Кондратьев рассказал о том, что известный поэт девятнадцатого века Константин Николаевич Батюшков в середине своей жизни тяжело заболел и стал совершенно невменяемым. Он ничего не понимал, разучился говорить. Четыре года его лечили лучшие врачи Европы, но безуспешно. Казалось, что он безнадёжен. Но остались люди, которые его любили, молились о нём. И эта любовь совершила то, что медицина считала невозможным.
Однажды друзья решили проверить, что действует на Батюшкова наиболее благотворно: водили по балам, театрам, концертам, поэтическим вечерам – ноль реакции. Но когда его привели в храм на Всенощную службу, он неожиданно заинтересовался ей, его взгляд стал осмысленным, на лице появилась умная улыбка, казалось, что сейчас он заговорит. Эту перемену увидел Александр Пушкин и был поражён ей до глубины души.
Так было найдено «лекарство» для Батюшкова – приобщение к церковной жизни. Энтузиазма друзей хватило ненадолго, а родственники поэта продолжали заботиться о нём, с любовью ухаживали за больным, молились о нём, а главное – часто водили его в храм Божий. И он действительно пошёл на поправку. Стали восстанавливаться речь и мышление. Он уже самостоятельно ходил на богослужения в Спасо-Прилуцкий монастырь – каждый день, по 5 с половиной километров в один конец. И в конце жизни его умственные способности почти полностью восстановились.
Подобный путь прошел великий русский писатель Фёдор Михайлович Достоевский. В начале жизни он был болен эпилепсией и аутизмом, но тяжелые испытания и страдания привели его в лоно Церкви. Он стал часто ходить на богослужения, исповедовать и причащался. По рассказам очевидцев, часами молился на коленях в углу храма, огорчаясь, когда его кто-то узнавал. И в результате к концу жизни Достоевский избавился от своих недугов.
А вот Лев Николаевич Толстой двигался в обратном направлении. В молодые годы он был совершенно здоров. Любил пахать землю, колоть дрова, косить траву, тачать сапоги. И никому не приходило в голову, что у автора всемирно известных романов может быть что-то не в порядке с головой. Но в ней воцарился настоящий хаос, когда он увлёкся восточной философией, создал свою педагогику и даже «религию», за что был отлучён от Православной Церкви. В результате у бывшего здоровяка Толстого начались… эпилептические припадки.
Кстати, одно из проявлений эпилепсии в преклонном возрасте - иногда человек полностью забывает, кто он такой. Он уходит из дома, не понимая куда, и не может рассказать о себе что-нибудь вразумительное. Поэтому, по мнению психиатра Кондратьева, знаменитый «уход Толстого» мог быть ничем иным как эпилептическим припадком. То, что он приехал в Оптину пустынь, но так и не смог подойти к старцам, говорит о его невменяемости.
Эти и другие исторические случаи ярко свидетельствую о том, что Православная Церковь является хранительницей душевного здоровья людей. В храме можно избавиться от таких недугов, которые не способны победить медики. И, наоборот, отойдя от Церкви, человек может утратить душевное здоровье, стать эпилептиком и даже невменяемым.
По мнению Петра Кондратьева, настоящая психиатрия не мыслит себя без сотрудничества с Церковью. «В лечении людей нельзя пренебрегать церковными таинствами, - убеждён Пётр Олегович. Но нельзя впадать и в противоположную крайность – запрещать больному пользоваться лекарствами, чтобы он лечился одними молитвами. Печально известен случай, когда батюшка благословил прихожанина на такой подвиг – а тот на следующий день покончил с собой.
- Поэтому мы хотим видеть социального работника церкви владеющим психотерапевтическими навыками, - сказал Пётр Кондратьев.
Но таких специалистов пока очень мало. К сожалению, отечественная наркология в последние десятилетия сильно деградировала. Появилось огромное количество коммерческих организаций, услуги которых сводятся к выводу из запоя, промывке организма. Цель таких наркологов – дождаться следующего запоя, чтобы опять заработать.
- А у нас подход совсем другой, - сказал Пётр Олегович, - грех, порок, страсть – вот стадии алкоголизма, которые хорошо известны в Православии. Он развивается как осложнение психических расстройств. Человек может предотвращать это осложнение, каясь в грехах, не давая им перерасти в пороки. А чтобы избавиться от порока и страсти, ему уже нужна помощь нарколога. Православного нарколога.
Ближе к детям
Я бы мог ещё долго рассказывать об интересных выступлениях на круглом столе. Но ораторы всё дальше отклонялись от русла, проложенного вступительным словом протоиерея Николая Соколова, - милосердия современного миссионерства и социального служения. Этот разброс мнений вряд ли будут интересен читателям.
Когда отец Николай покидал аудиторию университета, спеша на вечернее богослужение, я успел задать ему вопрос, волнующий многих:
- Батюшка, а можно ли вообще заниматься миссионерством и социальным служением человеку, у которого нет мира и любви в семье? Не следует ли ему сначала навести порядок в своей семье, а потом уже идти спасать Отечество и всё человечество?
- Трудно заниматься социальным служением (можно, но трудно), - ответил он, - когда у тебя в душе непорядок, когда на тебя ополчились близкие и ты на них. Тогда своё настроение, энергию отрицательную ты будешь выплёскивать на тех, кто нуждается, наоборот, в другом, в эмоциональном подъёме или в духовных началах. Поэтому лучше сначала навести порядок в семье – если возможно. Если мы в своих семьях христианских не станем наводить порядок, а будем стараться кому-то помогать, то ничего хорошего из этого не получится.
После этого наставления я решил узнать у специалистов о том, как же навести порядок в наших семьях, огромное большинство которых не может обрести мир и гармонию, потому что там есть или алкоголик, или наркоман, или компьютерный игрок, а родные отчаянно пытаются его вразумить. Но от этих ссор он ещё дальше прячется в мир иллюзий, и его ещё больше его ругают. О каком тут миссионерстве или социальном служении может быть речь, когда одного человека не способны наставить на путь истинный!
- Пётр Олегович, - спросил я психиатра Кондратьева. - Что делать, если сын пьёт водку или без конца играет на компьютере, а мать и жена ругают его, почём зря, последними словами обзывают?
- Самая большая ошибка в семьях, где страдают алкогольной или какими-то другими зависимостями, - ответил он, - это то, что родные начинают на больного наседать, всё время обвинять, унижать. Он вину-то свою чувствует, но вынужден защищаться агрессией. Для него это мотивация: его обидели – он разгневался, возбудился. А внутренний голос говорит ему: «Ну, пойди выпей и успокойся». В самом деле: мы его только провоцируем, и он находит себе оправдание, чтобы напиться после такого разговора.
- А как же с ним надо обходиться?
- С любовью надо опекать, как это делали родственники больного Батюшкова. У нас работал доктор Михаил Ильич Чернышов: к нему приводили людей, он час с ними беседовал, и они уходили от него такими радостными, готовы были и в храм зайти, и любить всех своих ближних. Вот что даёт посещение православного психотерапевта, если, конечно, он сам правильно устроен.
- Наверное, надо не ругать больного человека за плохое, а хвалить его за хорошее?
- Совершенно верно. Не надо его принижать, не надо его обижать. Вы знаете, когда с любовью к нему относятся, он совсем по-другому себя ведёт. Может даже не пойти опохмеляться. С ним надо поседеть денёк, поговорить по душам – вот ему и психотерапия.
- Я заметил, что пьяницы могут целый день обходиться без водки, если часами играют в компьютерные игры. Похоже, что от игр возникает такая же сильная зависимость, как от алкоголя?
- Именно так. Более того, игры «совершенствуются», зависимость от них становится всё тяжелее, и сейчас её уже можно сравнить с наркотической. Человека, которого оторвали от компьютера, начинает тошнить, выворачивать наизнанку. Он очень похож на наркомана.
- Во время ломки?
- Да, современного игромана ломает точно так же, как наркомана, сидящего на героине. А если человека оторвать от игры и не приобщить его к более высоким ценностям, которые даёт Церковь, то происходит замена одной зависимости на другую: оторвали от компьютера – он подсел на мобильный телефон, или стал пить водку, или колоть героин.
- Но если по силе воздействия компьютерные игры уже приближаются к героину, то, наверное, и бороться с ними надо радикальными методами. Вы говорили, что избавить от героиновой зависимости можно, только вырвав человека из среды наркоманов – увезя в другой город, оборвав общение с бывшими дружками. Но игроманы смогут общаться, находясь в разных городах, через компьютер. Следовательно – надо уничтожить сам «ящик»?
- Повторяю: следует лечить больного любовью, чтобы ему не надо было прятаться в «ящик» от ужасов реального мира. Никогда он не найдёт в виртуальном мире такой любви, которую могут дать ему родные люди. И если вы его по-настоящему полюбите, по-христиански, то он обязательно вернется к вам.
Торжество Православия
Словно желая подтвердить слова нарколога, к нам подошел красивый парень лет тридцати – Максим из Касноярского края. Он рассказал поразительную историю:
- Я много лет был наркоманом, пытался разными путями избавиться от этой проблемы. И уезжал, и из меня выкачивали всю кровь, а новую закачивали. У меня есть друзья, которые тоже употребляли, так у них дырки в голове: медики что-то блокировали там, гарантируя излечение, но это был обман. И вот, когда мне исполнилось 27 лет, ко мне приехал старый знакомый и рассказал, что есть Бог, который может нам помочь. Он уже был на реабилитации и предложил мне присоединиться к нему. Я поехал в его группу, там мне дали Евангелие. Я начал его читать, увидел там себя и грех, который живёт во мне. И понял: душу должен лечить только Тот, Кто её создал, другого лекаря нет. И с тех пор уже шесть лет я не употребляю наркотики. Живу отлично, у меня уже есть семья и ребёнок.
- Вы знаете, - сказал психиатр, - люди, страдающие алкогольной, наркотической или другой зависимостью, оказываются более восприимчивы к Богу, чем здоровые. У больного душа открыта, грех его мучит, и если указываешь ему выход, он решительно идёт по нему.
- Сегодня мы занимаемся тюремным служением по России, - добавил бывший наркоман, - и видим, что заключённые – это наиболее плодотворная почва для принятия Евангелия.
Вот это да – бывший наркоман занимается миссионерством и социальным служением в тюрьмах, куда, кстати, половина осуждённых попадают из-за наркотиков! С великим удивлением и радостью я слушал спокойную речь этого сибиряка, который являлся живым доказательством немощи светской медицины и торжества Православия.
По утверждению психиатра Кондратьева, с героиновой зависимостью светская медицина абсолютно не справляется – а православная психотерапия добивается успеха. Если уж такие пропащие, как Максим, становятся полноценными людьми, то грех, братья, унывать, что мы не можем перевоспитать зависимых в своих семьях. Всё мы сможем с любовью к ближнему и с Божией помощью.

Дмитрук Михаил Алексеевич.

ФОТОРЕПОРТАЖ