«Разбитое в прах нельзя восстановить, но Ты восстанавливаешь тех, у кого истлела совесть, Ты возвращаешь прежнюю красоту душам, безнадежно потерявшим ее…»
Из Акафиста митрополита Трифона «Слава Богу за все»

Часто от подопечных и благотворителей фонда «Русская Береза», от неравнодушных читателей нашей газеты я получаю письма, в которых люди жалуются на свою жизнь: на то, что в России сейчас творится смута; на отсутствие действенной законодательной системы; на унижение стариков, матерей и инвалидов; на то, что бизнес давят и не дают развиваться и еще на очень много-много всего плохого и безрадостного. И так хочется всем ответить, всех поддержать и утешить. Жаль, что не всегда это получается. Да и какой из меня утешитель, когда я так же мучаюсь и страдаю со всем нашим народом. Я сама многодетная мать, которая, как и многие, пострадала от системы. Я тоже раньше во всем винила власть государственную. Наверное, до тех пор, пока не начала заниматься деятельностью фонда. Вы спросите: как же так? Ведь, видя те беззакония, через которые приходится проходить нашим подопечным, я должна была еще больше озлобиться и пойти на митинги против правительства в защиту хотя бы детей! Но, чем глубже ухожу я в деятельность фонда «Русская Береза», тем больше узнаю свой народ, тем сильнее люблю измученную Россию, тем яснее открывается мне смысл страданий наших соотечественников.

*   *   *

На днях ездили с сотрудниками фонда и детишками смотреть участок под строительство Крестьянского Подворья Дома Милосердия. Господь чудесным образом привел нас не куда-нибудь, а в деревню моего детства под Егорьевском. Тихая, милая деревня в окружении давно непаханных полей и темного леса. Помнится, как дедулечка мой Павел (Царство ему Небесное) строго-настрого запрещал мне одной ходить в лес, говорил, что в омшарах (болотах, образованных торфяным мхом) легко заблудиться. Местные старушки предупреждали, что поодиночке на болота никогда не ходят, так как там живут дед-лесовик и русалки. Хоть я была очень храброй, но в лес не совалась. Так только с краешку пособирать земляничку с черникой. Зато дед мой был настоящий грибник и знаток леса. Он ходил один и приносил огромные лукошки с грибами. Грибочки бабуля засаливала и, по моему мнению, им не было равных.
Деревню я очень любила. Единственным недостатком, как я тогда считала, было отсутствие водоема вблизи деревни. Но, когда приезжал мой папа, мы с ним ездили за полтора километра в деревню Шатур, где протекала речка Поля. Честно говоря, хоть я и ездила с папой, в Шатуре мне было немного жутковато. Около речки стояла высокая полуразрушенная колокольня, а за колокольней начиналось старинное кладбище. Людей в деревне почти не было. Поэтому я ездила в Шатур с большой неохотой. Если бы мне сказали, что через 25 лет я вернусь в эти места хмурым осенним днем, не ведая, сохранилась ли туда дорога через темный лес, ни за что бы не поверила. А вот пришлось…
Один знакомый батюшка сказал мне: «На Подворье Вам надо строить часовню». Тогда я и вспомнила о Шатуре. Хорошо бы узнать, какие духовные строения были там. Ведь, раз есть колокольня, должны были существовать и храмы. С помощью Божией нам удалось не только добраться до Шатура, но и выяснить его печальную историю.
Давным-давно село Шатур было одним из сторожевых постов, что стояли на границе Великого Владимиро-Суздальского княжества с Муромо-Рязанским, которая в старинные времена проходила по реке Поля. В начале XIV в. Шатур, входивший в Гуслицкую волость, принадлежал боярину Черниговского княжества Феодору Бяконту из рода Плещеевых (родителю святителя Алексия митрополита Московского, Небесного Покровителя фонда «Русская Береза»). Во время своего правления царь Иоанн Грозный берет под свою руку всю Гуслицкую волость. С этого момента образуются две волости: Высоцкая и Шатурская. В Шатуре сосредоточены волостная управа и церковный причт. На торговой площади воздвигнуты церкви, вокруг Шатура стоят гридни (место, где находились княжеские дружинники). Мимо села днем и ночью шли торговые обозы, здесь в распутицу можно было пересесть в лодки и плыть до Владимира по реке. К середине XVII в. село Шатур бурно развивается. Шатурский Погост становится одним из самых больших приходов Владимирской Епархии. При императрице Анне Иоанновне в 1740 г. пять деревень Шатурского прихода покупает дед Владимира Сергеевича Печерина, известного общественного деятеля и благодетеля, философа и поэта. Некоторые из рода Печериных, Дружининых и Ильиных упокоились на кладбище села Шатур.
В селе было три церкви – Христа Спасителя, иконы Божией Матери «Казанская» и святителя Николая чудотворца. «Казанская» церковь была настоящей жемчужиной Шатура. Ее внутреннее убранство было выполнено росписью по холстам молодым и тогда еще неизвестным Грабарем. В Шатуре было две церковно-приходские школы. Православие пустило крепкие корни в Шатуре, тут стали селиться священники, диаконы. Село становится локальным религиозным центром…

*    *    *

За 25 лет я совсем забыла дорогу в Шатур. Да и существует ли она до сих пор, не знала. На своем вездеходе «Букаше» (УАЗ «Буханка») двигались практически «наощупь». Дорога, а точнее старинная колея, осталась. Но, если бы мы поехали в дождь, то даже на «Букаше» до села не добрались бы. Серая молчаливая угрюмая деревня в 6 домов предстала нам. Такое было ощущение, что мы попали в какой-то закрытый сказочный мир, полностью отрезанный от реального. Высокая израненная колокольня, свидетельница всего, что произошло с Шатуром и его жителями, смотрела на нас своими большими удивленными кирпичными глазницами. Я много раз была на руинах православных храмов и знаю, что камни помнят. Они живые.

*    *    *

Пришедшие к власти большевики не могли терпеть такого культурно-религиозного очага. На протяжении нескольких лет храмы Шатура были поочередно уничтожены, а само село стало уходить на обочину жизни. В предчувствие своего полного исчезновения, село Шатур передало свое имя новому городу, совхозу и поселку. С началом промышленных торфоразработок и строительством ГРЭС возникают: совхоз «Шатура», поселки Шатурстрой, Шатурторф, Шатурский. Позже появляется город Шатура. К началу 80-х годов прошлого столетия село почти опустело. Пришла в негодность и провалилась в болото главная дорога из деревни Большое Гридино. Шатур обрел молчаливое спокойствие среди мещерских лесов и болот. Наверное, так постепенно в болото вместе с бескупольными и утраченными храмами уходит и вся наша страна. А мы молча тонем вместе с ней во всеобщем болоте равнодушия и забвения. Мы УТРАТИЛИ храмы. В словаре Даля слово «Утратить» трактуется как: потерять, лишиться, погубить. Вместе с утраченными храмами мы потеряли веру, лишились будущего, погубили свои безсмертные души. Разве в этом виновато правительство?

*   *   *

Мы подошли к старинной колокольне, гладили ее изувеченные кирпичи. Где сейчас все эти «Маши, Васи, Андреи», которые оставили свои «автографы» на святом месте, те, кто разбирали храмы Шатура для постройки своих сарайчиков; те, кто подожгли уникальный деревянный памятник архитектуры – храм Казанской иконы Божией Матери?... Живы ли они… Господи, прости нас, ибо мы сами не ведали, что творили. Неужели Шатур станет прообразом нашего общего конца?...
… Вдруг мой взгляд упал на крест, такой простой деревянный, но отличающийся своей современностью от древних кладбищенских крестов. Мы подошли ближе. Под крестом надпись: «Здесь стояла церковь святителя Николая». И мрачное настроение в душе сменилось на веселое и благодатное. Кто-то же поставил этот крест. Кому-то небезразличны эти святые места. Значит, есть еще надежда на то, что пусть не сразу, но мы вспомним, где в наших деревнях, городах стояла церковь святителя Николая, а где Спасителя или Божией Матери. Мы вымолим прощение у Господа за кощунство тех наших предков, которые лишили нас веры. И вместе с храмами будем возрождать нашу любимую и родную Святую Русь.

Букаша едет	Горки	Горки
Горки	Въезд в Шатур	Дорога на Шатур
Дорога в сказочном лесу	Женя и Артем у часовни на кладбище	Шатур
Крест на месте храма	Река Поля	Дед Ваня и баба Дуня