Небесный покровитель фонда святитель Алексий, митрополит Московский, всея Руси чудотворец
ПРО ФОНД
НАШИ ПОДОПЕЧНЫЕ
НАШИ ПРОЕКТЫ
БЛАГОТВОРИТЕЛИ
Наш добрые друзья
СБЕРБАНК РОССИИ Всегда рядом 
При переводе средств на расчётный счёт фонда "Русская Берёза" через Сбербанк РФ не взимается комиссия. (распечатать платежное поручение) Туристическое Агентство "Кижский Посад" ООО "Правозащита". Юридические услуги 
СсылкиПоиск |
"Если наш народ не найдёт Бога, он не найдёт ни покоя, ни счастья, ни благополучия" Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II ТРАГИЧЕСКАЯ СУДЬБА РУССКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ ФАМИЛИИВоспоминания бывшего воспитателя Наследника Цесаревича Алексея Николаевича Пьера ЖильяраIII. ОТРЕЧЕНИЕ И ЦАРСКОСЕЛЬСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕПосле долгих колебаний император решил отправиться 8 марта 1917 г. в Могилев. Его беспокоил тот оборот, который принимали события, и он предвидел осложнения, но все-таки считал своим долгом ехать в ставку. Отъезд волновал особенно императрицу, так как к опасениям, вызванным политическим положением, прибавлялось беспокойство за Алексея Николаевича. Наследник лежал в кровати уже несколько дней, захворав корью, и разные осложнения ухудшали состояние его здоровья. Несчастья увеличивались тем, что заболели также три великие княжны, и Мария Николаевна одна могла быть поддержкой матери. При таких условиях император оставил Царское Село. 10 марта мы узнали, что в Петрограде вспыхнули волнения, и что между полицией и манифестантами произошли кровопролитные столкновения. Дело в том, что в течение последнего времени все более чувствовался острый недостаток продовольствия. Это вызвало взрыв недовольства в рабочих кварталах. Произошли демонстрации, и толпы народа двинулись к центру города, требуя хлеба. Я понял, что государыня была чрезвычайно озабочена, так как против обыкновения она заговорила со мной о политических событиях и сказа ла, что Протопопов обвиняет социалистов, старающихся пропагандой воспрепятствовать снабжению продовольствием города, чтобы вызвать революцию. 11 марта положение сделалось сразу критическим, и самые тревожные вести стали приходить к нам одна за другой. Беспорядки охватили весь город, и войска, которые были вызваны накануне для их прекращения, отказались действовать. Я узнал также, что был получен указ императора о назначении перерыва в занятиях Думы, но, в виду происходящих событий, Дума не разошлась и организовала исполнительный комитет для восстановления порядка в городе. На следующий день уличные беспорядки возобновились с большею силою, и мятежникам удалось захватить арсенал. Вечером мне сказали по телефону из Петрограда, что запасные батальоны нескольких полков гвардии: Преображенского, Павловского и других, присоединились к восставшим. Эта весть ошеломила императрицу. Уже два дня она была в большом беспокойстве, сознавая надвигающуюся опасность. Она обходила комнаты дочерей и сына, здоровье которого еще более ухудшилось, стараясь скрыть от них свои тяжелые переживания. 13-го, в 9 1/2 часов утра, когда я вошел в комнату Алексея Николаевича, императрица сделала мне знак следовать за ней в соседнюю залу. Здесь она сказала мне, что вся столица находится в руках революционеров, и что Дума образовала временное правительство, во главе которого стал Родзянко, и затем прибавила: "Дума показала себя стоящей на высоте положения и поняла, как мне кажется, опасность, которая угрожает стране, но я боюсь - не слишком ли поздно? Уже образовался комитет из социалистов-революционеров, не признающий этого правительства. Я получила телеграмму от государя. Он сообщает о своем прибытии в 6 часов утра и желает, чтобы мы переехали в Гатчину или отправились навстречу ему. Приготовьтесь к отъезду". Распоряжения сделаны. Императрица переживает сильнейшее беспокойство. Она сообщила Родзянко о тяжелом состоянии наследника и великих княжен. Родзянко ответил: "Когда дом горит, начинают с того, что выносят больных". В 4 часа доктор Деревенко приходит из лазарета и сообщает нам, что весь петроградский узел железных дорог уже занят революционерами, что мы не можем ехать, и что мало вероятия, чтобы и государь мог прибыть. Вечером, около 9 часов, баронесса Буксгевден входит ко мне. Она узнала, что царскосельский гарнизон восстал, и что на улицах стреляют. Надо предупредить императрицу, которая у великих княжен. Императрица выходит, и баронесса рассказывает ей о происходящем. Мы подходим к окнам и видим генерала Ресина во главе двух рот сводно-гвардейского полка, занимающих площадку перед дворцом. Вдоль решетки парка - сильные посты; люди, выстроившись в четыре шеренги, стоят, изготовившись к стрельбе. В тот же момент мы узнаем по телефону, что мятежники приближаются к нам, и что ими только что убит полицейский, на расстоянии каких-нибудь пятисот шагов от нас. Ружейные выстрелы раздаются все ближе, и столкновение у дворца нам кажется уже неизбежным. Императрица, в ужасе, что кровь может пролиться на ее глазах, быстро выходит из дворца и приближается к солдатам, чтобы как-нибудь предотвратить кровопролитие. За нею следом спешит Мария Николаевна. Императрица умоляет выслать парламентеров к восставшим. Момент потрясающий. Сердца сжимаются у всех. Малейшая неосторожность - и начнется резня. Но вот, офицеры с обеих сторон выходят вперед, и переговоры начинаются. Они обращаются затем к солдатам. Увещевания старших и стойкость оставшихся верными войск действуют на мятежников. Возбуждение мало-помалу проходит, и дело кончается установлением нейтральной зоны между обеими сторонами. Так проходит ночь, а утром распоряжение временного правительства кладет конец создавшемуся положению. Около полудня императрица вызывает великого князя Павла и спрашивает, не знает ли он, где государь. Великому князю ничего неизвестно. Он говорит императрице, что только немедленное объявление конституции могло бы отвести опасность, которая грозит стране. Императрица присоединяется к его мнению, но она бессильна что-либо сделать, так как уже второй день не может сообщаться с государем. День 15 марта проходит в нервном ожидании развертывающихся событий. Ночью, около 3V2 часов, Боткина приглашает к телефону один из членов временного правительства и спрашивает о состоянии здоровья Алексея Николаевича. (По городу, как мы это потом узнали, распространился слух о смерти наследника). Волнение императрицы продолжается и на следующий день. Уже трое суток она ничего не знает о государе, и вынужденное бездействие усиливает ее беспокойство. Около полудня до дворца доходит весть об отречении императора. Императрица об этом тоже узнает, но с негодованием отвергает этот слух, как злостную выдумку. Немного погодя приходит великий князь Павел и эту весть подтверждает. Сомнений нет. Император отрекся накануне вечером в Пскове в пользу своего брата Михаила Александровича. Отчаяние императрицы беспредельно, но ее огромное мужество ее не оставляет. Я вижу ее снова вечером у Алексея Николаевича: ее лицо невозмутимо, но на нем лег отпечаток силы воли почти сверхчеловеческой. Она пришла, как обычно, к своим детям, чтобы ничто не смущало больных, которые ничего не знают о том, что произошло со времени отъезда государя в ставку. Поздно ночью мы узнаем, что великий князь Михаил тоже отрекся, и что судьбу России должно решить учредительное собрание. На следующий день я встречаю императрицу у Алексея Николаевича. Она спокойна, но очень бледна. Она страшно похудела и постарела в несколько дней. Днем императрица получает телеграмму от государя, в которой он старается ее успокоить и сообщает, что ожидает прибытия в Могилев вдовствующей государыни, своей матери. Проходят три дня. 21 марта, в 101/2 часов утра, императрица зовет меня к себе и говорит, что генерал Корнилов приезжал ей объявить от имени временного правительства, что государь и она арестовываются, и что все, кто не желает подчиняться тюремному режиму, должны покинуть дворец до 4 часов. Я ответил, что остаюсь. "Государь возвращается завтра, надо предупредить Алексея и сказать ему все... Прошу Вас это сделать, я же поговорю с дочерьми"... Видно, как она страдает при мысли о волнении, которое должно причинить больным дочерям известие об отречении отца. Я вхожу к Алексею Николаевичу и говорю ему, что государь возвратится из Могилева и туда больше уже не поедет. "Отчего?" "Потому, что ваш отец больше не хочет быть верховным главнокомандующим". Эта весть его очень огорчает, так как он любил ездить в ставку. Через некоторое время я добавляю: "Вы знаете, Алексей Николаевич, ваш отец больше не хочет быть императором". Он смотрит на меня испуганно, стараясь прочесть на моем лице, что произошло. "Как? Почему?" "Потому, что он очень устал и перенес много тяжелого в последние дни". "Ах, да. Мама мне говорила, что остановили его поезд, когда он ехал сюда. Но папа будет императором потом опять?" Я ему объясняю тогда, что император отрекся в пользу великого князя Михаила, который отрекся в свою очередь. "Но тогда кто же будет императором?" "Я не знаю, теперь - никто"... Ни одного слова о себе, ни одного намека на свои права, как наследника. Он густо покраснел и волнуется. После нескольких минут молчания он говорит: "Если больше нет императора, кто же будет управлять Россией?" Я ему объясняю, что образовалось временное правительство, которое будет заниматься делами государства до созыва учредительного собрания, и что тогда, может быть, его дядя Михаил взойдет на престол. Лишний раз я поражаюсь скромностью и великодушием этого ребенка. В 4 часа ворота дворца закрываются. Мы арестованы. Сводногвардейский полк заменяется другим полком царскосельского гарнизона, и часовые отныне будут нас стеречь. 22 марта, в 11 часов утра, государь, наконец, приезжает в сопровождении гофмаршала князя Долгорукова. Он тотчас же поднимается к детям, где его ожидает императрица. После завтрака он входит в комнату Алексея Николаевича, где я в это время нахожусь, и здоровается со мной со своею обычною простотою и приветливостью. Но взглянув на его лицо, бледное и осунувшееся, я понял, как много он перенес. Возвращение императора было, несмотря на грустные события, днем большой семейной радости. Императрица, Мария Николаевна и остальные дети, узнав подробности происшедшего, были вне себя от беспокойства за его участь, и чувство страха, которое они испытывали, не прекращалось до его приезда. Поэтому они почувствовали большое облегчение, оказавшись снова вместе, после столь тяжелых испытаний. Им казалось, что их бесконечная любовь друг к другу поможет им перенести все страдания. Несмотря на редкое умение владеть собой, государь не мог скрыть пережитого потрясения, но он быстро оправлялся среди семьи. Он отдавал ей большую часть дня, а остальное время читал или гулял с князем Долгоруковым. Ему было воспрещено заходить в парк, но оставили для прогулок небольшой сад у дворца, теперь уже окруженный цепью часовых. Император относился ко всем строгостям с полным спокойствием и покорностью. Никогда ни одно слово упрека не сошло с его уст. Одно чувство им владело, и оно было еще могущественнее, чем привязанность к семье: это - любовь к своему отечеству. Он был готов все простить тем, кто ему причинял унижения, если они сумеют спасти Россию. Императрица проводила почти все время сидя в кресле в комнате дочери или у сына. Волнения сломили ее физически, но морально ей стало легче с того дня, как вернулся государь. Она была рада, что больше уже не надо бороться, и что теперь можно полностью отдаться тем, кого она так горячо любила. Мария Николаевна, бывшая единственною поддержкою матери в революционные дни, одна еще причиняла ей беспокойство. Она заболела гораздо позднее сестер, и ее положение осложнялось пневмонией злокачественного характера; ее организм, хотя и крепкий, боролся с болезнью с трудом. К счастью, остальным детям было лучше, и они уже выздоравливали.
Мы думали, что наше заключение в Царском Селе будет непродолжительным, и ждали отправления в Англию. Но дни проходили, а наш отъезд все откладывался: временное правительство принуждено было считаться с передовыми элементами, и его власть постепенно уже уходила. Мы были всего только в нескольких часах езды от финляндской границы, и Петроград был единственным серьезным препятствием, а потому казалось, что, действуя решительно и тайно, можно было бы без большого труда достичь одного из финляндских портов и вывезти затем царскую семью за границу. Но никто не хотел брать на себя ответственность, и каждый боялся себя скомпрометировать. Таким образом императорская семья прожила в Царском Селе до августа. В течение пяти месяцев заключения я вел дневник, из которого приведу выдержки. Воскресенье 1 апреля. Алексей Николаевич чувствует себя лучше, и мы отправились утром в церковь, где уже застали императора, императрицу, великих княжен Ольгу и Татьяну и несколько лиц свиты, разделяющих с нами заключение. Когда священник молился за победу русской армии и армии союзников, император и императрица преклонили колена, и все последовали их примеру. Несколько дней тому назад, выйдя ночью от Алексея Николаевича, я встретил десяток солдат, бродивших в коридоре. Я подошел к ним и спросил, что им нужно. "Мы хотим видеть наследника". "Он лежит в кровати, и видеть его нельзя". "А другие"? "Они тоже больны". "А где царь?" "Я не знаю". "Он пойдет гулять?" "Мне неизвестно, но уходите отсюда, не надо шуметь, чтобы не беспокоить больных". Тогда они стали выходить осторожно, приподнявшись на носках и разговаривая шепотом. Вот они - эти солдаты, которых изображают жестокими революционерами, ненавидящими их бывшего императора! Вторник 3 апреля. Керенский приезжал сегодня в первый раз во дворец. Он обошел все комнаты, проверил посты и часовых, желая лично удостовериться, что нас хорошо стерегут. Перед отъездом он довольно долго говорил с государем и государыней. Пятница 6 апреля. Император мне говорил сегодня о глубокой скорби, которую он испытывает, читая газеты. Армия гибнет. Дисциплина не существует. Офицеры боятся солдат, которые следят за ними. Государь страдает, видя, как рушится армия, которую он так любит. Воскресенье 8 апреля. После обедни Керенский объявляет государю, что он должен отделить его от императрицы... Государь может ее видеть только за обеденным столом и при условии разговора непременно по-русски. Чай можно также пить вместе, но в присутствии офицера. Некоторое время спустя императрица, взволнованная, подходит ко мне и говорит: "Поступать так по отношению к государю, делать ему такую неприятность после того, что он пожертвовал собой и отрекся, чтобы избежать гражданской войны, - как это гадко и низко! Государь не хотел, чтобы кровь хотя бы одного русского пролилась за него. Он всегда был готов отказаться от всего, если бы у него была уверенность, что это нужно для блага России". Немного погодя, она добавила: "да, надо перенести и эту горечь"... Понедельник 9 апреля. Я узнал, что Керенский хотел сначала совершенно отделить императрицу, но ему заметили, что было бы бесчеловечно разлучать мать с больными детьми; тогда он решил принять эту меру по отношению к государю. 13 апреля, страстная пятница. Вечером вся семья исповедуется. Суббота 14 апреля. Утром в 9 1/2 часов - обедня и Святое Причастие. Вечером, в 11 1/3 часов, все встречаются в церкви у заутрени. Полковник Коровиченко, комендант дворца и друг Керенского, и три офицера охраны тоже присутствуют. Служба продолжается до двух часов, потом все отправляются в библиотеку для традиционных взаимных поздравлений. Государь, по русскому обычаю, христосуется со всеми присутствующими мужчинами, в том числе с комендантом дворца и состоящим при нем офицером. Я замечаю при этом, что оба смущены сердечным порывом царя. Затем все садятся вокруг круглого стола для пасхального ужина. Государь и государыня сидят друг против друга. Нас - семнадцать человек, включая двух офицеров охраны. Отсутствуют великие княжны Ольга и Мария и Алексей Николаевич. Всеобщее оживление, бывшее в начале ужина, вдруг сразу обрывается. Государыня становится молчаливой и грустной. Воскресенье 15 апреля, Пасха. Мы выходим в первый раз с Алексеем Николаевичем на террасу дворца. Чудесный весенний день. Вечером, в 7 часов - богослужение наверху, в помещении детей. Нас всего человек пятнадцать. Я вижу, что государь набожно крестится в тот момент, когда священник молится за временное правительство России.
На следующий день погода была превосходная. Мы выходим в парк, где нам теперь разрешают гулять в сопровождении офицеров охраны и солдат. Желая немного заняться спортом, мы начинаем оживленно разбивать лед на шлюзах пруда. Толпа солдат и других лиц тотчас же собирается у решетки парка, - смотрят, как мы работаем. Некоторое время спустя офицер охраны подходит к государю и говорит, что начальник царскосельского гарнизона прислал сказать, что он боится враждебной демонстрации или даже покушения на царскую семью, и поэтому просит нас уйти в другое место. Государь отвечает, что он нисколько не боится, и эти люди его не стесняют. Пятница 20 апреля. Мы теперь гуляем два раза в день: утром - от 11 до 12 час., после завтрака - от 21/2 час. до 5. Все собираются в круглом зале, и мы ждем начальника охраны, который открывает двери в парк. Мы выходим; дежурный офицер и солдаты идут за нами и окружают место, где мы останавливаемся работать. Императрица и княжны Ольга и Мария пока не выходят из комнат. Воскресенье 22 апреля. Воспрещено доходить до пруда; мы должны оставаться около дворца и не переходить указанной нам черты. Сегодня, выйдя на прогулку, мы увидели толпу из нескольких сот любопытных, желающих на нас посмотреть. Среда, 25 апреля. Керенский прибыл во дворец. Доктор Боткин этим воспользовался, чтобы спросить, нельзя ли перевезти царскую семью в Ливадию по случаю болезни детей. Керенский ответил, что в настоящее время это совершенно невозможно. Он идет затем к императору и императрице и остается у них довольно долго. Отношение Керенского к государю не то, что было вначале, и он уже перестал напускать на себя вид вершителя судеб. Я уверен, что он начинает понимать государя и чувствовать его моральное совершенство, что случается со всеми, кто его ближе узнает. Воскресенье, 29 апреля. Вечером - продолжительный разговор с императором и императрицей по поводу уроков Алексея Николаевича. Надо как-нибудь выходить из положения, потому что у нас нет более учителей. Государь соглашается взять на себя преподавание истории и географии, а государыня - Закона Божьего. Остальные предметы будут распределены между баронессой Буксгевден (английский язык), госпожей Шнейдер (арифметика), доктором Боткиным (русский язык) и мною. Четверг, 3 мая. Император сказал мне вечером, что последние дни приносят дурные вести. Крайние партии требуют, чтобы Франция и Англия объявили о согласии заключить мир "без аннексий и контрибуций". Дезертирство увеличивается, и армия тает. Будет ли временное правительство в состоянии продолжать войну? Император следит с огромным вниманием за событиями. Он страшно беспокоится, но верит, что страна найдет в себе силы бороться и останется верной союзникам. Воскресенье, 13 мая. Уже два дня мы заняты устройством огорода в парке. Прежде всего мы начали снимать газон и выносить дернины на носилках, складывая их в кучи. Все принялись за работу: царская семья, мы, прислуга. Несколько солдат из охраны тоже пришли нам помогать. Государь имеет крайне озабоченный вид. После прогулки он мне сказал: "Похоже, что Рузский вышел в отставку. Он просил о переходе в наступление (теперь просят, а не приказывают), но солдатские комитеты отказали. Если это так, то наступит конец всему. Какой позор! Защищаться, но не наступать, - это равносильно самоубийству. Сначала мы дадим раздавить наших союзников, а потом наступит наша очередь". Понедельник, 14 мая. Государь вернулся к нашему вчерашнему разговору и добавил: "Некоторую надежду мне еще подает то, что у нас любят преувеличивать. Я не верю, чтобы армия на фронте была такой, как говорят; в два месяца она не могла до такой степени пасть". Суббота, 19 мая (6 мая по старому стилю). День рождения императора (49 лет), - обедня и поздравления. Воскресенье, 27 мая. С некоторых пор дают мало дров, и везде - холод. Статс-дама Нарышкина, - гофмейстерина императрицы, - заболела, и сегодня ее увезли, так как состояние ее здоровья требует ухода, которого здесь создать нельзя. Она в отчаянии, что должна нас оставить, и сознает, что ей уже не позволят вернуться во дворец. Пятница, 15 июня. Мы кончили наш огород, он превосходен. У нас всевозможные овощи и изобилие своей капусты. Прислуга устроила себе второй огород по другую сторону дворца. Мы все помогали им пахать и государь тоже. Понедельник, 2 июля. Мы узнали, что у Тарнополя началось наступление, и что оно с успехом развивается. Вторник, 3 июля. Молебен по случаю событий на фронте, которые, как будто предвещают решительную победу. Государь, весь сияющий, приносит к Алексею Николаевичу вечерние газеты и вслух читает сообщения. Воскресенье, 15 июля. В нашем заключении ничего нового. Жарко, и Алексей Николаевич уже несколько дней купается в пруде, омывающем "детский остров". Это доставляет ему большое удовольствие. Четверг, 2 августа. Я узнал, что временное правительство решило вывезти семью императора. Место назначения держится в тайне. Мы все надеемся, что это будет Крым. Суббота, 11 августа. Нам объявили, чтобы мы все запаслись теплым платьем. Значит, нас отправят не на юг. Горькое разочарование. Воскресенье, 12 августа. День рождения Алексея Николаевича (13 лет). По просьбе императрицы приносили чудотворную икону Божией Матери из Знаменской церкви. Обедня. Наш отъезд назначен на завтра. Полковник Кобылинский (он заменил в июне полковника Коровиченко) сообщает мне под величайшим секретом, что мы будем перевезены в Тобольск. Понедельник, 13 августа. Нам приходят сообщить, что мы должны быть готовы к 12 часам ночи, поезд назначен к часу. Последние приготовления. Прощальные прогулки на "детский остров", огород и пр. Около часа ночи собираемся в полукруглом зале, который весь заставляется багажом. Приехали Керенский и великий князь Михаил Александрович, - последний пошел к государю. Он был счастлив увидеться с братом перед отъездом. Наш поезд еще не прибыл. Говорят, что произошли осложнения с рабочими петроградских железнодорожных дорог, которые подозревают, что поезд предназначен для царской семьи. Время проходит в томительном ожидании. Будем ли мы в состоянии уехать? Наконец около 5 часов, нам объявляют, что все готово. Мы сердечно прощаемся с остающимися товарищами по заключению. Тяжело расставаться с Царским Селом, с которым нас связывает столько воспоминаний, и этот отъезд в неведомую даль вызывает грустные мысли. В момент, когда автомобили, в которых мы разместились, выезжают из парка, нас окружает отряд кавалерии и провожает до Александровской станции. Мы занимаем места в удобных и хороших вагонах. Проходит полчаса, и поезд начинает медленно двигаться... Часы показывают без 10 минут шесть.
Продолжение: - IV. ТОБОЛЬСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ Оглавление
|
