За свои восемь лет Егорка из родного села никуда не выезжал. И не знал, что там, за околицей. Но вот однажды задумался: а если взять и пойти вперед по дороге, куда она приведет? Было начало июня, теплое, ласковое лето. До жары далеко, а полевые цветы уже расцвели, бабочки летают, птички щебечут, шумит свежая листва, можно укрыться от солнца, если уж припекать начнет… Хорошо! А ноги сами идут по дорожке, по тропинке, за ограду, и вперед! Взял Егорка и пошел. И никто его не хватился. Некому было, мать с отцом на работе, на ферме. Старая бабушка на печке дремлет. А сестра Евдокия, воображала и хвастунишка, с утра направилась к подружке в соседнюю деревню Никитовку, новое платье кроить. На все руки мастерица, характер только вредный. Все командует, как большая, житья от нее нет.
Идет Егорка, припевает:
Я иду-иду-иду,
Через травку лебеду,
Через лужу, через мост
Я шагаю во весь рост.
Спел и замолчал. Не сочиняется больше. Стал бабочку ловить, накинул на нее картуз, поймал-отпустил, пусть живет, ему не жалко. А дорога привела к шоссе. Машины огромные, тяжелые, так и проносятся туда-сюда. Страшно стало Егорке. Задумался он: не вернуться ли? Нет, неохота. Еще ничего не увидел, а уже возвращаться? Сломал тростинку, сделал дудочку, подул — сразу стало веселей. Под музыку и шагать легче :раз-два, раз-два… Как солдат в строю. Поглядел через дорогу, а там что, на другой стороне? Перебежать, посмотреть? Боязно. Папка всегда говорил: не ходи один через дорогу, опасно, машина может сбить.
А ну, пока никого нет — бегом! И кинулся Егорка через дорогу. Скатился в овраг, сердце с испугу так и колотится. А на обочине ничего интересного, стоило перебегать? Идти обратно или нет? Пока раздумывал, солнышко спряталось, стало прохладно. Егорка совсем растерялся. Идти через дорогу, и куда потом? Домой или в Никитовку, где Евдокия? Ну, уж нет! Ругаться будет, да еще подзатыльник отвесит. И вдруг видит: наверху, на дороге остановился грузовик. А из него вышел сосед, дядя Коля, что работает с отцом на ферме. Наверное, фляги вез пустые — гром на всю округу.
— Эй, Егорий Победоносец! Полезай ко мне сюда!
Полез. Уселся на потертом кожаном сиденье.
— Ты как меня назвал? Бедоносец?
Дядя Коля улыбнулся, а у него улыбка — шире некуда.
— Да уж, бедоносец, это точно. Куда это ты намылился? Родители и сестрица, небось, обыскались уже!
— Не-е-е, они не знают, где я.
— Еще лучше! А ну, держись, поехали.
Егорка опять за свое:
— Расскажи про бедоносца!
Коля хохочет:
— Сам ты бедоносец! Егорий — значит, Георгий. Победоносец — несущий победу.
— А кому он ее несет?
— Тому, кто храбрый в бою. Вот враги придут, допустим, надо будет воевать. Мы и попросим: святой Георгий, пошли нам победу! Вот война была, Великая Отечественная. Еще твой прадед воевал на ней. Огромная была война. На всю Россию!
— И Георгий нам помогал?
— Еще как! Мы и победили всех врагов, немцев-фашистов. Правда, и нашего народу немало полегло. А кто вернулся — тем ордена, медали. Видел у бабушки в шкатулке? Отцовские, от прадеда остались. Он еще после войны пожил чуток.
— Видел! Вот будет война, я их надену и пойду воевать.
— Ты что мелешь? Типун тебе на язык! Какая еще война? И разве можно чужие награды на себя надевать? Ты свои заработай!
— А ты мне этого …Егория Победоносца покажешь? Он где-нибудь есть, посмотреть?
— Есть. Вот 22 июня пойдем все в церковь, там будут молиться о упокоении павших воинов.
— А что такое упокоение?
— Значит, они отвоевали и спят на кладбище спокойно. А мы их вспоминаем. Надо же помнить, как ты думаешь? Они жизнь отдали за нас.
— За кого?
— За меня, тебя и всех остальных.
— И за Евдокию?
— А чем она плохая тебе? Заботится, бережет, учит уму-разуму. И за маму, за папу. За всех людей в России.
Егорка задумался.
— А нас в России много?
— Много. Если бы не убивали на войне, еще больше было бы.
— Я вырасту, буду работать, женюсь, и у меня будут дети. Очень много. И никто нас не убьет. Мы их прогоним всех и сами жить будем.
— Это ты правильно говоришь. Молодец! Приехали, воин, слезай.
