Заря в холодное осеннее утро только начинала растворять тьму ночи. Мария поднималась по многочисленным ступенькам, будто ступая и возвышаясь по ним душой, к центральному входу обители. Переступив порог, она вошла в другой, воистину неземной, по-особому уютный и светлый мир. Поангельски пел мужской монашеский хор, неповторимо пахло ладаном и свечами. Несколько верующих молились, прикладывались к иконам, ставили свечи... Когда же Мария увидела исповедный аналой, по ее морщинистым щекам потекли слезы. Потекли из глубины самого сердца. Она подошла поближе к месту, обильно политому такими слезами. Там ее встретил седой, с длинной бородой инок в епитрахили.
— Здравствуйте, — тихо сказал он. — Вы на исповедь?
—Да, отче, я хочу покаяться в одном очень давнем и тяжком для меня грехе. Он не дает мне никакого покоя...
—Я буду очень рад помочь Вам, Вы рассказывайте, облегчите душу, — проговорил добродушно и с сочувствием священник, располагая к откровенной беседе.
—В юные годы, — глотая слезы, начала Мария, — я дружила с парнем Степаном, своим ровесником. С ним я училась в одной школе нашего небольшого поселка Северный. После учебы наши чувства переросли в любовь. Мы поняли, что не можем жить друг без друга, что у нас как бы уже не две жизни, а одна. Одна счастливая. Мы клялись друг другу, что даже смерть никогда не разлучит нас. Мы стали готовиться к свадьбе. Только она не состоялась... Война... Мой любимый ушел сразу же на фронт. Как тяжко это вспоминать…
Когда приходили от него письма, то я каждую букву расцеловывала, готова была терпеть все лишения, лишь бы он вернулся живым. Но через год все оборвалось вдруг. Напрасно я ждала почтальона. Лишь потом бабушке этого парня (родителей у него не было, погибли) пришло сообщение, что пропал без вести. Годы... Долгие годы надежд и ожиданий... Отгремел салют Победы. Уже возвращались с войны солдаты. Я же лила слезы и говорила себе: «Пусть без ног, без рук, но только бы вернулся ко мне». Но его все не было.
...Через два года, потеряв всякую надежду на возвращение Степана и думая о своем женском, материнском предназначении, я выходила замуж... Но надо ж было так случиться, что в день, когда играли свадьбу, в поселок прибыл, пройдя ад плена, концлагерей, проколесив многие страны, Степан. Мой любимый Степан. Когда мне об этом сказали, я прямо в фате убежала далеко от селения, в поле. Упала в траву, вцепилась в нее руками и не помню, сколько времени рыдала...
К жениху своему я не возвратилась, но и Степана больше не увидела. Он, как узнал о моей свадьбе, тут же уехал из поселка и больше никогда не приезжал. Так всю жизнь я и проплакала в наказание за свою слабость. Ведь я клялась, что и смерть не разлучит нас... А не прошло и несколько лет после войны, как предала его... Прости меня, Господи! Отче, сил моих больше нет. Исповедуйте меня в этом грехе.
Священник накрыл Марию епитрахилью и тут же начал читать разрешительную молитву.
— Как будто камень свалился с души,— благодарно вытирая слезы, сказала женщина. — А его душа простит меня, она почувствует мое раскаяние, мою не угасшую любовь к нему?
—Да. Почувствует. Непременно почувствует. Пусть больше не томится ваше сердце.
Инок благословил Марию на прощанье и быстро удалился. Он вошел в свою келью. Пал на колени. И уже больше не мог сдерживать слез. Не смог сдержаться он, в миру Степан из поселка Северный, а теперь инок Вассиан. «Прости меня, Господи, спаси и сохрани Марию», — молитвенно и нежно шептали его дрожащие губы...
