Протоиерей Василий (Поройков)
Мне хотелось бы рассказать об одном человеке, чей род прервался. Удивительно само «обретение» истории этого человека. В старом альбоме семьи Лебедевых на последней страничке, завернутое в листочек от отрывного календаря, лежало фото неизвестного мне священника в камилавке и с крестом. Фото было явно наспех вырезано из общей фотографии. Кто этот человек? Никто не смог мне ответить. Тогда я попросила тетушку рассказать все, что ей известно о наших предках. Много интересного я узнала от нее. Упомянула она и о двоюродном брате моего прадеда Поройкове Василии Николаевиче – священнике г. Ростова в Ярославской губернии. В интернете я сразу же нашла информацию о нем. Поройков Василий Николаевич был расстрелян в 1938 г., на сайте было фото, сделанное во время ареста в 1936 г. Сравнив с фото из нашего альбома, все стало ясно: это он и есть.
По крупицам собирала я информацию о батюшке Василии. Не осталось в живых людей, которые помнили бы его. Чудом сохранились проникновенные письма матушки Лидии, супруги о. Василия. Как выяснилось, детей у них не было, но нашлись дальние родственники, которые хоть что-то знали о роде Поройковых. Помогли и люди — участники форума Ярославского Историко-Родословного общества. Таким образом, вот что удалось выяснить.
Поройков Василий Николаевич родился 6 февраля (24 янв. по ст. ст.) 1882 г. в семье псаломщика Борисоглебской церкви г. Ростова Ярославской губернии Николая Дмитриевича Поройкова (1849 — 03.04.1904 гг.) и его супруги Анастасии Григорьевны (в девичестве Скребаковой 1857 — 1906 гг.).
Василий Николаевич окончил Дмитриевское Ростовское духовное училище и Ярославскую духовную Семинарию в 1902 г. По окончании Семинарии состоял воспитателем в духовном училище г. Ярославля до 1905 г. В это время Василий жил в семье дьякона Леонтьевской кладбищенской церкви Павла Белороссова и репетировал сына Павла Дмитрия. В этой же семье и познакомился Василий со своей будущей супругой Лидией Павловной Белороссовой (янв. 1883 — 02.09.1959 гг.).
С 1906 по 1915 гг. о. Василий служил диаконом, а затем и священником Крестовоздвиженского собора г. Романова-Борисоглебска (ныне г. Тутаев), а с 1915 г. служил в церкви Бориса и Глеба г. Ростова, а после ее закрытия в 1928 г. до 1929 г был настоятелем Лазаревской церкви г. Ростова. С 1919 г. состоял благочинным городских церквей.
Из дневников С. А. Соколова (публикация Л. Ю. Мельник):
1929 год. «18 апреля ст.ст. — 1 мая н.ст. Страстная Среда.
Сегодня с самого утра день контрастов: с одной стороны, предательство Иуды, с другой — предательство русским народом своих традиций. Сегодня сталкиваются два мира: старый и новый. Утром я видел, как поп Василий шел, вероятно, от чтения Евангелий домой, шел не Советской площадью, где гремела музыка и раздавались крики демонстрации по случаю 1-го мая, а далеко обходил ее стороной и только издали посмотрел на веселящуюся молодежь...»
1923 год. «1З августа ст. ст. — 26 августа н. ст. Вторник.
Сегодня в народном суде 1-го района г. Ростова снова судили нашего архиерея Иосифа и двух свящ. Поройкова и Виноградова за то, что они не зарегистрировали церковный совет. Суд происходил в б. народном доме (теперь гортеатр). Народу к концу заседания набрался полный зрительный зал, а когда был вынесен оправдательный приговор, то публика не вытерпела и захлопала в ладоши. Такова была у всех радость, ибо народ знает, что судят понапрасну, за то только что они — попы. Многие женщины крестились. В чем же дело? Как будто бы событие и неважное, а такой восторг, такой подъем духа у публики? Дело в том, что многие не ожидали такого исхода дела, в числе их и я никак не думал, что архиерея и «попов» и вдруг «оправдают», и этo делает партийный суд! Ведь это называется «Иордан потек вспять» — это против естествa. Тем более что главный свидетель Дрозд показывал ложно, о чем во всеуслышание объявил один из обвиняемых.
Хотя дело, таким образом, само по себе и малозначительно, но победа велика. Это победа духовенства над беззаконием и насильем большевиков, победа (чуть ли не первая) на мирном фронте. Как только допустили попов говорить, оправдываться и защищаться, они сумели сами себя отстоять. Это одна сторона дела. С другой стороны, в этом случае восторжествовала, наконец, правда над кривдой, — ложь побеждена! Конечно, обвиняемых привлекали неправильно: как показывал архиерей и как гласит их же советский закон, церковный совет и регистрировать совсем не надо было, так что суд в своем приговоре совершенно неправильно говорит, что оправдывает их за недоказанностью. На суде преступление было доказано — это бесспорно, да дело не в этом, а в том, что самого преступления не было, сказать же этого суду нельзя.
Как похож этот процесс на суд над Бейлисом: как тому в свое время трудно было оправдаться, так и попу теперь доказать свою правоту нелегко. Вот почему важен этот «маленький» процесс: это начало будущих побед нашего «бесправного» духовенства над безбожием, это победа логики и дара слова (по-моему, самое сильное оружие) над бесправием и насилием!»
И все же первый арест случился 11 сентября 1929 г. Во время обыска у Поройкова В. Н. Был обнаружен ряд рукописей — проповедей. Так в проповеди в праздник Сретенья он говорил: «В переживаемое нами время, смотрите, сколько усилий прилагают враги Христовы для того, чтобы простой народ совратить с истинного пути, спутали его понятия и незаметно для них самих подчинили себе, и сколько вступило на этот скользкий путь. Неудивительно, что враги Христовы имеют успех в достижении своих целей, ибо они идут на все, чтобы только добиться своего...»
«/Внебогослужебные беседы/. Социализм, который громче других кричит о бедствиях жизни и предлагает новый путь к счастью людей — конечно, это мечта. Конечно, он основывается на предположении, которое, к сожалению, вовсе не мечта, а горькая действительность ... от бедствия людей, но ведь все бедствия происходят от греха, не было бы страдания — не было бы и греха, а ведь страдания вошли в мир вместе с грехом. Грех есть всеобщая сила. Путь к счастью, говорят они, есть обладание благами земными, когда человек будет обеспечен материально, тогда все ему приложится: нравственность, право. … И нам остается одно: подражая Давиду, воскликнуть: «На Господа возложим надежду свою и не обратимся к гордым и уклоняющимся ко лжи».
«Несмотря на то, что в наши времена нет конца речам о путях к лучшему будущему, размножающиеся изобретатели и открытия в области технического знания и т.д., но счастья и довольствия замечается все меньше и меньше. Образование развивается и утончает потребности, которые бесконечно растут, но удовлетворение этих потребностей доступно немногим счастливцам и покупается ценою пота и слез обездоленного большинства, на ряду с бесстыдной роскошью меньшинства, замечается развитие бедности, теряется вера в добро. Где же спасение? И отвечает: «Спасение в Том, Кто сказал: “без Меня не может делать ничего”».
О том, что Поройков часто говорил проповеди антисоветского содержания, подтвердили и свидетели. Эти же свидетели показывают, что в начале революции он поддерживал восстание в Ярославле. У него же обыском обнаружен устав братства ревнителей христианской жизни.
Виновным себя Поройков не признал. Поройков В. Н. был осужден коллегией ОГПУ по ст. ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР на 5 лет лишения свободы с содержанием в концлагере.
Пробыв положенный срок в лагере, о. Василий вернулся в Ростов и устроился служить в Николо-Воржищенскую церковь священником. Повторный арест произошел 25 апреля 1936 года и 6 мая было предъявлено обвинение по ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР, а именно: «Состоя в группе церковников ИПЦ, руководимой бывш. Митрополитом Ростовским Иосифом Петровых, находящимся в ссылке на протяжении 1935 — 1936 гг., проводил противосоветскую и монархическую агитацию, хранил и распространял церковническую литературу автора Иосифа Петровых и принимал активное участие в организации сбора средств для помощи ссыльному духовенству в целях сохранения контр церковнических кадров ИПЦ».
В протоколе допроса Поройкова В. Н. от 26 апреля 1936 года значится:
Вопрос: Следствие располагает данными о проводимой Вами противосоветской агитации и оказании материальной помощи ссыльному духовенству. Что Вы по этому вопросу можете показать?
Ответ: Противосоветской агитации я не проводил. При произношении в церкви проповедей я также был очень осторожен. Что касается помощи ссыльному духовенству, то я действительно помощь оказывал, давал два раза денег для посылки быв. Митрополиту Ростовскому Иосифу Петровых в ссылку. Первый раз давал перед Рождеством 1935 г. 5 рублей и второй раз в первых числах апреля 1936 г. 5 рублей. Вношу исправление. При оказании денежной помощи Иосифу Петровых, он в это время уже из ссылки был освобожден. Поройков».
В протоколе допроса свидетеля по делу значится:
Вопрос: Что Вам известно о распространении попом Поройковым антисоветских рукописей Иосифа Петровых?
Ответ: В день праздника Пасхи 12 апреля 1936 г. к нам с сестрой ... пришел «со святом» поп Поройков. В разговоре со мной и сестрой он рассказал о том, что имеет очень интересные рукописи Иосифа, акафисты, и рекомендовал нам их прочесть. Сестра моя ... попросила у Поройкова дать ей почитать эти акафисты, на что Поройков тут же вынул из кармана книжку и дал ей, сказав, что она может даже и переписать. Сестра, инвалидка, взяла эту книжку и переписала акафисты себе в тетрадь. Книжка и акафисты, переписанные из этой книжки, находятся сейчас у меня...
Поройков Василий Николаевич был осужден постановлением Особого Совещания при НКВД СССР от 3 сентября 1936 года за участие в к.-р. группе к заключению в ИТЛ на 3 года.
О. Василий был направлен на рудник Темир-Тау, где 28 февраля 1938 года на него вновь завели дело.
Однако фамилия о. Василия была написана с ошибками. Так в обвинительном заключении значится:
«Коробков Василий Николаевич, 1882 г. р., урож. гор. Ростова-Ярославского, русский, окончил духовную семинарию, поп, женат, судим 2 раза, в 1930 г по ст. 58-10 УК на 5 лет, в 1936 г осужден Особ. Совещ. НКВД по КРГ на 3 года.
Отбывая наказание в Ахпунском отделении Сиблага НКВД, по предложению быв. попа ...., завербованным быв. прапорщиком царской армии ..., вступили в контр-революционную повстанческую пораженческую организацию ..., ..., ..., Коробков, ........., существовавшей в системе Сиблага НКВД, ставившей своей целью вооруженное свержение Советской власти и совершение терактов над руководителями партийно-советских органов.
Систематически распространяли провокационные слухи о скорой войне простив СССР и неизбежной гибели Советской власти.
Виновными себя признали, кроме того изобличаются показаниями обвиняемого .. фамилия... Т.е в преступлении по ст. 58-2-8-9-10-11 УК РСФСР».
И далее в Выписке из протокола № ... заседания Тройки НКВД Новосибирской обл. от 12 марта 1938 г. слушали дело № ... «Поройков В. Н. .... постановили ПороПкова Василия Николаевича Расстрелять»
В выписке из акта постановления Тройки НКВД по Новосибирской обл.: «От 12 марта 1938 года о Расстреле ПороБкова Василия Николаевича приведено в исполнение 17 (!) марта 1938 года».
Сохранилось письмо вдовы о. Василия Лидии Павловны от 5 января 1950 года, где она в подробностях описывает свой разговор со священником о. Павлом Шутовым, который находился в ссылке вместе с о. Василием: «О.Павел встретил меня и на мой вопрос, что знает про Васю, он сказал: «... Я имел обыкновение заходить в лагерную больницу, чтобы подлечиться и между прочим спрашивал, есть кто в покойницкой, и если скажут про священника, я ходил и отпевал про себя. И вот однажды сказали мне, что есть священник Ярославской обл. Поройков В.Н., значит, мой земляк, я и отпел его. Но сам лично его не знал, а потому и покойника не сравнить, да мы все бритые и стриженые, так что и не узнать», и больше не сказал про Васю. Да он всю родню нашу знает, папашу и всех зятей и брата Митю, и как будто одного Васю не знал. Просто не хотел ничего рассказывать про него из-за осторожности. Да я не допытывалась очень-то...» По словам о. Павла случилось это в 1941 году.
Вдова о. Василия умерла 2 сентября 1959 года, посвятив остаток своей жизни церкви.
О. Василий был крестным моего дедушки Лебедева Николая Константиновича. Долгое время мои поиски предков и потомков, которые могли бы знать о. Василия, не давали результата. Но вот однажды, зайдя в гости к тетушке, совершенно случайно нашла у нее одно-единственное письмо матушки Лидии, которое прежде не читала. В письме упоминался некто Алексей (были написаны и фамилия, и отчество). Мне не составило труда найти этого человека, так как он оказался достаточно известным. Оказалось, что он, как и мой дедушка, крестник о. Василия. И несколько дней назад потерял жену, а весточка от дальних родственников порадовала его и ободрила, так как родных у него почти никого не осталось. О. Василия Алексей помнил хорошо. Батюшка был очень добр, любил детей, учил маленького Алёшу вязать веники и часто давал гривенник на мороженое.
Накануне Рождественского поста попросила я в молитвах, если Богу угодно, хоть какой-то еще весточки о роде Поройковых. На третий день один добрый человек по имени Даша написала такое сообщение: «Оля, скорее добралась до компьютера, чтобы вам написать важную вещь. Сказать, что я поражена, — это ничего не сказать. Случилось сегодня утром, до сих пор моё изумление не проходит. Жизнь свела с человеком, порекомендовали по делу (отличный специалист в своей области), ну а Ф.И.О., возраст, профессия и пр. не стоит писать открыто. Почти сразу (удивительно, что я и не спрашивала!!!) зашёл разговор о предках. Человек сказал, что в его роду — духовенство. И что осознание этого не позволяет ему переступать какие-то границы, плохо поступать в жизни... Вот такой интересный пошёл разговор. Я спросила: «А интересно, откуда род? Москва? Если нет, известно ли, из какой губернии?» Был ответ: «Из Ярославской». На мой понятный вопрос, какова фамилия предков-священников, ответ был: «Поройковы». Я онемела. Придя в себя, начала говорить, что фамилия у меня на слуху несколько лет (даже сама делала по ней архивные выписки); что есть потомки и можно связаться...»
Через неделю произошла удивительная встреча с правнуком брата о. Василия. По семейной легенде о. Василия расстреляли за то, что он, находясь в концлагере, причащал или соборовал жителей барака. Но пока это всего лишь легенда. Много ещё чудес происходило в процессе моих поисков, но для меня самое главное чудо — это возрождение из небытия имени этого замечательного человека и сохранение памяти о нем.
