ИЗ СЕРАФИМОВА РОДА

11 декабря — память священномученика митрополита Серафима Чичагова. В 2011 г. исполняется 15 лет возобновления монашеской жизни на территории Новодевичьего монастыря в Москве. В московском храме Илии Пророка, что в Обыденском переулке, во второй половине 80-х гг. прошлого века можно было увидеть пожилую женщину с интеллигентным лицом, карими глазами, светившимися добротой и природным умом. Она брала записки, выдавала свечи, продавала книги, отвечала на вопросы без суеты, как если бы всю жизнь занималась этой работой. Правда, иногда на какой-нибудь нелепый вопрос человека, зашедшего с улицы, могла ответить резко, но потом подходила, просила простить… Это была Варвара Васильевна Чичагова-Чёрная, ученый с мировым именем, лауреат Государственной премии, в недавнем прошлом заместитель директора Института органической химии, создатель передовых технологий в этой отрасли, один из изобретателей скафандра, в котором полетел в космос Юрий Гагарин. Она была внучкой священномученика Серафима Чичагова, митрополита Петроградского. Её мама, Леонида Леонидовна, медик по образованию, в годы войны фронтовой доктор, затем врач Московской духовной семинарии, в 1953 г. постриглась в Пюхтицком Успенском женском монастыре с именем Серафима (скончалась в 1963 г.). Варя Чичагова с дипломом выпускника Института тонкой химической технологии поступила на московский завод «Каучук», дослужилась до должности заместителя главного инженера, потом ушла в науку. Однажды Варвара Васильевна случайно зашла в храм Илии Обыденного и остановилась по¬трясенная: с полотна на неё смотрел Спаситель в белом хитоне. Этот образ ей хорошо запомнился с детства: она два года спала под ним на диване, когда жила в квартире на подмосковной стации Удельная. Квартиру снимал её дед Митрополит Ленинградский Серафим Чичагов до своего ареста в 1937 г. Он и написал образ Спасителя. Здесь же в церкви она увидела другую икону, написанную дедушкой: «Преподобный Серафим в молении на камне», висевшую справа от образа преподобного Серафима Саровского, точной копии той, что был в Дивееве до закрытия монастыря. Она стала ходить в этот храм и полюбила его. «Священник, который мне был очень близок, отец Александр Егоров, сразу сказал, — вспоминала Варвара Васильевна, — что, по его мнению, мне надо повторить подвиг моей матери, то есть пойти в монастырь». В 1983 г. батюшка отпел её супруга, известного искусствоведа Николая Валентиновича Чёрного. Оставшись одна,Варвара Васильевна продолжала работать , но она чувствовала, что над ней "тяготели эти слова..." "Ну что, постриглась?" - спрашивал отец Александр, когда она возвращалась из очередной поездки в Дивеево или Пюхтицы. " Да что Вы, батюшка, - отвечала Варвара Васильевна — я слишком земной человек". Понадобилось 11 лет, чтобы слово, посеянное в её душу отцом Александром, принесло плод. Детей у неё не было, трудиться по специальности становилось не под силу. Оставшись одна, Варвара Васильевна всё чаще обращалась мыслями к деду: «Не каучук, а дед был теперь объектом моего напряженного любопытства: почему он так жил? Что думал? Что чувствовал?». И однажды во сне она увидела своего дедушку: «Он был облачен в чёрную рясу. Входит он в большую комнату, я даже знаю, где эта комната находится: в резиденции Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского). Я туда очень часто ходила к деду, пока мы никуда не могли его устроить жить. И куда-то он спешит, собирается куда-то уезжать. Я к нему подхожу и говорю: «Дедушка, возьми меня с собой». А он меня взял очень крепко за голову, прижал к груди и говорит: «Нет-нет, ты должна послужить, ты мне ещё послужи». Когда я проснулась, у меня было такое ощущение, что он меня крепко держит за голову. Что я должна была делать? Молиться? Мы всегда за него молились, выполняли всё, что полагается в христианской жизни за умерших. Однако мне стали говорить священнослужители (в частности, отец Александр Егоров), что я должна написать о нём воспоминания. Я была, кончено, этим смущена, я не филолог и не богослов. Написать жизнеописание было довольно сложно: документов не осталось — всё изъяли во время ареста; мамы и теток уже не было в живых, сама я мало что помнила. Однако за работу принялась. По крупицам начала собирать сведения, касающиеся тех страшных событий: стала заниматься реабилитацией и восстановлением доброго имени своего деда. Воскрешение его трудов и памяти стало в эти годы смыслом моей жизни». Варвара Васильевна тогда уже работала за свечным ящиком в церкви Илии Обыденного. «Я там за пять с лишним лет много для себя открыла заново и многое в себе изменила, — говорила будущая настоятельница Новодевичьего монастыря. — Мне необходимо было победить свою гордость, понять, что все мои звания и заслуги в миру ничего не стоят. Мне надо было обрести смирение, терпение, милосердие». Она чувствовала радость от того, что приносит хотя бы маленькую пользу любимому храму и благодарила Бога, что Он привел её в церковь св. Пророка Илии Обыденного, связанную с именем митрополита Серафима. Сначала Варвара Васильевна добилась реабилитации своего деда. Затем стала выяснять, где митрополит Серафим был расстрелян и похоронен — в документах его дела, извлеченных из архивов КГБ, сведений на этот счет не было. «И в этой новой работе я получила помощь», — рассказывала Варвара Васильевна: в январе 1994 г. ей позвонила по телефону Ксения Федоровна Любимова, занимавшаяся поиском свидетельств о жертвах гонений на Православную Церковь, сообщила, что митрополит Серафим был расстрелян в 1937 г. на полигоне НКВД в Бутове под Москвой. «Поплакала я, когда узнала, что деда расстреляли, — делилась воспоминаниями Варвара Васильевна. — А потом меня Господь вразумил, почему это произошло. И сейчас я совершенно спокойно думаю: счастливый он человек. Вон он стоит у Престола Божия вместе с преподобным Серафимом Саровским, который явился ему в видении, когда дед дописал «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря». Поклонился ему в пояс преподобный и сказал: «Спасибо тебе за эту книгу. Проси у меня всё, что ты хочешь за неё». «Мне бы только всегда быть рядом с тобой», — ответил он. А как может митрополит Серафим быть у Престола Божия? За эту книгу не может. Книг пишут много. Тогда бы все там стояли. А вот его мученическая смерть дает возможность думать, что теперь он стоит у Престола Божия вместе с преподобным Серафимом. Когда это всё начинаешь воспринимать по-христиански, тогда понимаешь, что всё это промыслительно». Варвара Васильевна стала посещать Бутовский полигон, деятельно участвовала в установке на его территории большого поклонного креста. Она передала Святейшему Патриарху Алексию II один из первых, далеко не полных списков расстрелянных на полигоне, включавший 250 имен (за что удостоилась личной благодарности Его Святейшества). Всё это время она продолжала работу по сбору материалов, воскрешавших память о митрополите Серафиме Чичагове, способствовавших его канонизации. Первая публикация о нём «Митрополит Серафим (Чичагов)» увидела свет в 1989 г. в «Журнале Московской Патриархии». В 1993 г. трудами Варвары Васильевны вышел двухтомник богословских трудов её деда, который она назвала «Да будет воля твоя» (переизданный и дополненный в 2003 г.), затем последовал целый ряд других изданий, в которых объемно представлено наследие священномученика, рассказано о его подвижнической жизни. Так она выполнила поручение явившегося ей во сне дедушки «послужить» ему. Вспомним, что смысл этого поручения Варваре Васильевне объяснил отец Александр. Пришел час и для того, чтобы исполнились и другие, как она выразилась, «тяготевшие слова» батюшки о том, что ей надо уйти в монастырь. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, благословлявший её труды, которые помогли канонизации Серафима Чичагова, посоветовал ей принять монашество. За прошедшие одиннадцать лет в душе Варвары Васильевны совершились перемены, позволившие принять этот совет с радостью и смирением. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, сделавший очень многое для возобновления монашеской жизни в Новодевичьем монастыре, совершил постриг первой инокини обновленной обители. Ею в 1994 г. стала Серафима Чичагова-Чёрная. Владыка дал монахине имя великого Саровского чудотворца в честь священномученика деда, в честь матери, с этим именем скончавшейся в Пюхтицком монастыре. В том же году Высокопреосвященнейший Ювеналий возложил на матушку Серафиму наперсный крест и вручил настоятельский жезл — она стала первой игуменьей возрожденного Новодевичьего монастыря. «Все, кто мог наблюдать жизнь матушки Серафимы в монастыре, — отмечал викарий Московской епархии архиепископ Можайский Григорий, — поражались, как много в этой маленькой пожилой женщине заключалось подлинной силы духа, неутомимого трудолюбия и неиссякаемой веры в помощь Божию. Невозможно перечислить всего, что сделано матушкой игуменией за пять лет существования обители. Это и благоустройство монастырских помещений (и, прежде всего, создание прекрасных условий для повседневной жизни сестер), и постоянная забота о благолепии храмов, богослужении в монастыре, а также на двух монастырских подворьях». Помнящие свою первую игуменью сестры Новодевичьего монастыря говорят о ней, как о любящей матери, снисходительной к другим, но очень строгой к себе. Знавшие ее, отмечают духовный аристократизм матушки Серафимы. Член Издательского совета Русской Православной Церкви Елена Викторовна Тростникова передает свое ощущение от общения с Серафимой Чичаговой такими словами: «Ощущение всегда было головокружительное — какого-то иного, высокого качества жизни (в подлинном смысле). Это и привлекало к ней уйму молодежи, которая восторгалась, возрастала возле нее, устремлялась ввысь, воцерковлялась». …К столетию канонизации преподобного Серафима Саровского в храме св. Пророка Божия Илии в Обыденском переулке, где служил отец Александр Егоров, а Варвара Васильевна Чичагова, будущая игуменья Новодевичьего монастыря, несла послушание за свечным ящиком, в главном приделе, справа от амвона, была помещена икона «Святой Царь-мученик Николай принимает от священномученика Серафима (Чичагова) Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря». Её сюжет отражает поворотный момент в истории канонизации преп. Серафима. Государь, ознакомившись с Летописью, выразил Святейшему Синоду своё убеждение в несомненной святости Преподобного, после чего Синод (у некоторых членов Синода были сомнения в необходимости его канонизации) создал комиссию и принял постановление о прославлении преп. Серафима Саровского и всея России чудотворца. Икона была написана по благословению батюшки Александра и матушки Серафимы. Оба православных подвижника почили к тому моменту, когда работа была завершена. Икона — её автор Ирина Александровна Кокурина — символизирует мистическую связь между святыми: Серафимом Саровским, покровителем Дивеевской обители, Серафимом Чичаговым, стоявшим у истоков канонизации Преподобного, и игуменьей Серафимой, много потрудившейся для того, чтобы мы сегодня могли возносить молитву: Священномучениче Серафиме, моли Христа Бога спастися душам нашим.