То был солнечный июньский день.
— Пресвятая Богородице, покрой нас честным Твоим омофо-о-ором!— разливалось над бескрайними полями такой незнакомой, но милой и доброй Самарской области. Мы ехали из Сергиевска в Ташлу.Дорога вьется и вьется по полям,в небе чисто-солнечно, и на душе тоже. Екатерина Ивановна кричит из
окошка машины:
— Мальчик, мальчик, подойди-ка сюда! На Ташлу куда поворачивать?
К машине подходит дедушка, которого со спины и впрямь можно принять за мальца, он объясняет нам.Отъезжаем. Екатерина Ивановна заливисто смеется:
— Оой, стыдно-то как… ха-ха-ха… а я ему: «Мальчик, иди сюда», ооой… стыдоба…Прости, Господи…Весело. Поля вновь проглатывают нас и скрывают, путают наш маршрут.Екатерина Ивановна вновь кричит из машины одинокому мужчине, задумчиво глядящему на восток. Он не спешит оборачиваться, но когда подходит к нам, мы понимаем, что он ходил по нужде. Опять в самое яблочко! Новый приступ веселья, взрывной смех:
— Ну что ж это я… — сквозь слезы и смех сетует крестная.
Наконец, мы в Ташле. Странное название, в переводе с татарского «каменистый».Здесь находится Святой источник чудотворной иконы Божией Матери «Избавительница от бед». А сама икона — с тетрадный листок — в Троицком храме, мы подойдем к ней потом. В огороде, засаженном овощами и длинными яркими цветами, ждем батюшку — подойти под благословение окунуться в источнике. Рядом паломники, приехавшие откуда-то далеко с севера: пожилая женщина,парень и девушка — белая, почти меловая, тонкая, угасающая…
— Батюшка, благословите! Пожить у вас можно? Онкология у меня, —слышу слабый голосок девчушки…Троицкий храм, деревянный и очень старый, стоит на взгорье среди домов сельских жителей. Батюшка отпирает его для нас внушительной связкой ключей, снимает пудовый ржавый замок и впускает в прохладный дом. Я помню, мне было неловко и горько,когда я стала невольным свидетелем чьего-то очень тяжкого страдания:
мать девушки и её муж (или брат) наколенях рыдали перед иконой Избавительницы, а сама больная ужасающе белела рядом…А какое у неё было лицо! Молодое,с четкими мелкими впадинками, исказившееся страхом перед мукой,растерянное; одновременно с тем — спокойное, праведное, все понимающее, уверенное в Божьей помощи.Эта двойственность напугала меня ещё сильнее, чем материнский отчаянный зовущий плач.Когда мы шли к источнику мимо доодури зеленеющей душистой травы, мимо сказочного храма с синей крышей и солнечными крестами,мимо благоухающих сладкими запахами незнакомых тонких деревьев, я все думала: как же страшно уходить из такого прекрасного мира… Я так боялась той девушки и её страданий,я так восхищалась её белым, умиротворенным лицом……Окунаться в режущую ледяную воду в полутемной сырой купальне — это боязливый детский восторг, это великая благость! В колодце с чудотворной водой отражается купол, украшенный восьмиконечными звездами. Перед иконой Богородицы горит зажженная свеча.- Со святыней! — поздравляют все, кто искупался, друг друга. — Со святыней, — я услышала, как улыбается белая девушка. Я не смогу никогда передать, как преобразилось её лицо, как изменился её голос после купания, но… в ней появилась жизнь. Из белого тонкого духа она превратилась в живого человека. Не знаю, что стало с ней, как сложилась её судьба, но я обязательно пойду в церковь и поставлю свечу за неё.За здравие
