Рождественский наряд
— Твоя задача — разложить по местам дела в старом архиве, — сказала Юлии начальница пенсионного отдела Лидия Петровна. Остальные сотрудницы с сочувствием посмотрели на жалкую фигуру Юлии. Сутулые плечи, потухшие глаза, неухоженные руки. Знали, что мать-одиночка отказаться от тяжелой, грязной работы не может. Юлия вместе с дочкой-первоклассницей занимала одну комнату в коммунальной квартире. Тоненькая девочка с большими глазами была похожа на маму более всего испуганным выражением лица. По четвергам Анечка посещала занятия при ближней церкви, поэтому около трех часов, сразу после школы, она приходила к матери на работу. Оставляла портфель, съедала бутерброд или булочку с чаем. Сотрудники отдела часто угощали девочку конфетами и печеньем.
— Надо кормить ребенка! — вздохнула Люба, когда Юлия, безропотно надев черный халат, вышла. Архив состоял из двух частей: действующий и так называемый «старый». Действующий занимал большую, светлую комнату. Под «старый», служащий для хранения закрытых дел, была отдана тесная каморка без окон. Маленькое помещение старого архива было завалено картонными папками с документами. Дела лежали на полках, под полками, на подоконниках, на полу, в картонных коробках и просто навалом. Юлия начала работу. Целый день раскладывала папки, писала на обложках номера. Из старых дел выпархивали пыльные страницы. В некоторых сохранились фотографии. Между листами попадались гигантские засушенные тараканы. Наверное, они были мамонтами среди тараканов, потому и вымерли. Стремянка работникам архива отчего-то не полагалась. Чтобы залезть на верхнюю полку, приходилось подниматься, как по лестнице, с одной полки на другую, цепляясь за углы руками. В конце дня она сняла рабочий халат, вымыла с мылом руки, наблюдая, как черная холодная вода стекает в раковину. Неделю отработала Юлия в архиве. Начальница отдела Лидия Петровна изредка заглядывала, и, не сказав ни слова, уходила, не желая пачкать пылью длинные пальцы с тонкими золотыми кольцами. Приближались праздники: новый год и Рождество. Дочка Аня разучивала песни для детского праздника, часто напевала дома. Юлия, разбирая старые дела, мурлыкала себе под нос:
— Возле елки снова Рождество, Рождество. Она мечтала о том, как купит дочке симпатичную плиссированную юбочку синего цвета. Давно присмотрела она юбку в витрине магазина детской одежды, но денег не хватало. Как-то вечером, возвращаясь с работы, Юлия не удержалась: зашла в магазин, попросила продавщицу показать юбочку поближе, рассмотрела ее, погладила... Размер, фасон, цвет — то, что надо, юбка прямо сшита была для Анечки. К юбке пойдет белая шелковая блузка, которую она сшила для дочки сама, из своей старой. Только где взять деньги? У соседки занять? Неудобно. Бабушка Зоя давно на пенсии, ей и самой не хватает, в конце месяца холодильник пустой. Зато по доброте душевной часто подкармливает Анечку. Юлия слышала, как сотрудники обсуждают меню праздничного вечера. Надеялась, что про нее забудут, не пригласят. Однако Лидия Петровна обратилась к ней сама:
— Ты участвовать будешь? Мы собираем по… (была названа немаленькая сумма). Кроме того, сходишь в магазин, купишь картошку, майонез, зеленый горошек.
— Нет таких денег, — тихо сказала Юлия.
— Ладно, учитывая, что ты малоимущая мать-одиночка, сделаем скидку. С тебя… (сумма уменьшилась вдвое). Теперь согласна? Юлия снова покачала головой. Лидии Петровне показалось, что она обиделась. Странно. Ведь ничего нового начальница не сказала. В назначенный день уже с утра по всему учреждению растекался аппетитный запах. Люба резала колбасу и хлеб, Лена и Маша готовили салаты, Галя накрывала на стол. Сама Лидия Петровна мыла фрукты.
Оливье, генерал всех салатов, был заготовлен в алюминиевой пятилитровой кастрюле. Столовая ложка до дна не доставала. Секретарша Олечка перемешивала салат половником. Только архивистка не участвовала в суете. Все так же раскладывала дела за плотно прикрытой дверью. Вскоре до ее слуха стали доноситься веселые голоса сотрудников, взрывы смеха, нестройное пение. Юлия залезла на верхнюю полку, под потолок, чтобы поставить на место очередную папку. Внезапно дверь со стуком распахнулась. Внизу, слегка покачиваясь, стоял собственной персоной начальник, Сергей Иванович, высокий, грузный мужчина.
Все работаешь? — раздался его могучий бас, и Юлия поспешно, едва не свалившись, спустилась на пол.
Да, — пролепетала, — разбираю архив. Привожу в порядок…
Вижу. Молодец. Хорошо работаешь. Спасибо!
Вам спасибо на добром слове…
Да что там слово! Я тебе премию выпишу к Новому году! Завтра и получишь! Лида, Лида! Подошла начальница отдела в сверкающей праздничной кофте. — Пиши на нее приказ о премировании, — матери-одиночке послышалось «о помиловании», — Прямо сейчас. Два оклада. Я подпишу, завтра в бухгалтерии получит деньги!
Сергей Иванович, — возразила Лидия Петровна, прищурившись, — может, не стоит так торопиться? Давайте отложим на завтра вопрос о премировании сотрудников отдела.
Я сказал — сегодня! И чтобы через час приказ был у меня на столе! Три оклада! Лидия Петровна больше не возражала. Поняла: не стоит сердить подвыпившего шефа, чтобы не услышать «четыре» или, еще того хуже, «пять» окладов. Cергей Иванович вышел. Начальница окинула внимательным цепким взглядом черный халат, пыльные брюки, тряпичные тапочки архивистки и, слегка скривившись, пожала плечами. Презрительный взгляд начальницы не взволновал сотрудницу.
Сегодня вторник, Рождество в субботу, — размышляла она, снова влезая на верхний ярус, — если шеф не передумает, если бухгалтерия заплатит, если никто раньше меня не купит юбку… Шансы есть… На детском концерте в честь Рождества маленькие девочки стояли в ряд перед родителями, перед священником, в белых платочках. Старательно пели. Во втором ряду с края стояла Аня, нарядная, в новой синей юбочке и белой блузке. Дирижировала хором энергичная руководительница, высокая женщина с тугим пучком на затылке. Для слушателей расставили длинные лавки. На почетном месте, в середине первого ряда восседал пожилой священник. Папы и мамы щелкали фотоаппаратами, направляли на хор объективы видеокамер. Маленькая девочка, в костюме ангела, с крыльями за спиной, то и дело убегала от родителей, плясала между рядами. На дальней лавочке, укрывшись за широкой спиной женщины в пуховой шали, сидела Юлия. Довольная и радостная. Взволнованная нежным детским пением. Сложив на коленях руки с серыми от въевшейся пыли ладонями, она еле слышно подпевала:
Возле елки снова Рождество, Рождество…
