Светлой памяти Даши посвящается
С Дашиными бабушкой и дедушкой я познакомилась весной. Им нужна была юридическая помощь и я вызвалась помочь. Первая встреча, первое впечатление…Такие трогательные и добрые, нездешние люди. Они все время улыбались и умильно держали друг друга за руки, как будто боялись потеряться в толпе.
Я подумала, какие же они счастливые. Вот оно счастье в чистом виде. Есть же люди, которые в радости встречают старость. Подумала и тут же узнала, что у Ксении, так звали Дашину бабушку, болен муж, и сама она не блещет здоровьем, но самое печальное, что их любимая средненькая, Дашенька, больна раком. Заболела внезапно и уже год, в лучшем случае недолго, может передвигаться в инвалидной коляске, а в остальное время все больше лежит. Бабушку Ксению очень печалило, что девочка встречает свой шестнадцатый день рождения не в кругу друзей, на природе, а сидит затворницей в отдельной комнате.
Сколько отваги, любви, неподдельной веры было в ее поступках и словах. Каждое воскресение или праздник Ксения и Вадим обязательно в храме, книжка интересная для Дашеньки, конфеты любимые для Дашеньки. И не было в этом никакой обреченности. Вздохнет и скажет про себя: «На все воля Господня. Будет так угодно Господу, Дашенька выздоровеет».
На Дашино 16-летие бабушка с дедушкой сделали внучке неожиданный и, по мнению многих, даже родственников, ненужный подарок: принесли красивое яркое девичье платье. «Зачем? — сетовал отец, — Лучше бы на лекарство дали. «Зачем?» —смущаясь и радуясь, спрашивала именинница. — «Она ограничена в возможностях, но остается молодой девчонкой, которой хочется наряжаться и нравиться», — отвечала бабушка зятю. «Чтобы ты скорее выздоровела, надела платье и удивила всех своей красотой и молодостью», — отвечала бабушка Даше. И Даша представляла себя в красивом платье, идущей по нарядным весенним улицам. Это вселяло надежду и придавало сил в минуты, когда опускались руки, и казалось, что изменений к лучшему не будет уже никогда.
Видя неподдельную любовь бабушки и дедушки, я тоже решила сделать что-то хорошее, что-то возможное для Даши и ее любящих родственников. Но что я могу? Подарить еще одну книжку, прийти и сказать ненужные фразы и посидеть в тяжелом гнетущем молчании, пряча глаза. И я решила молиться. Молиться за тяжелоболящую Дарью. Постепенно возникла сопричастность с девочкой и ее семьей. «Надо ли говорить бабушке о том, что я подала на молебен?» — колебалась я. И решала — надо, Ксения должна знать, что она не одна в своей беде, и я тоже хочу, чтобы Даша выздоровела.
В своем порыве я была не одна, многие, видя, как слабая и болеющая Ксения убирала храм, какой заботой она пыталась окружить внучку, решили помочь молитвой.
Улучшение сменялось рецидивами, а надежда отчаянием. Все следили за Дашиной борьбой, как толпа следит за зависшим над пропастью отважным канатоходцем: дойдет? Упадет? Выживет? Разобьется? Примеряли ситуацию на себя и боялись внутренним безотчетным страхом. Выздоровеет, значит, и мне не страшно, если что, а нет, как не сломаться?!
Все очень радовались, когда у Даши наступило затишье. Она даже смогла сидеть и попросила прочетную книгу. И вдруг резкий беспощадный рецидив: отнялась нижняя часть тела. Мороз по коже, ком в горле. Как же так? Заглядываю в глаза Ксении, пытаюсь услышать настроение по голосу. Устала? Опустились руки? Нет сил больше бороться? Но нет ни тени сомнения в голосе, тихая боль переживаний и: «На все воля Господня. Она ведь не чувствует боли, а это милость». Слушаю и недоумеваю: как же милость, это же ухудшение. Неужели не понимает?! Она тихо улыбается и продолжает поддерживать Дашеньку, утешать дочь и молиться. Продолжает ободрять и помогать другим. Попросишь — тут же отзовется и придет на помощь. Опечалишься жизненными неурядицами — найдет слово, возвращающее к жизни. Начнешь сетовать — и слова повиснут в воздухе. У нее такое, и она держится, а мне смешно просто кряхтеть и жаловаться. Пока живы, все возможно.
Даша умирала быстро. Болезнь с неумолимой скоростью подтачивала силы молодой девочки. Бабушка растерянно искала ободряющие фразы, на которые внучка отвечала словами сочувствия самой бабушке. «Бабушка, ну не переживай ты так. Что из-за меня так сильно расстраиваться. У тебя сердце. Побереги себя». И бабушка берегла себя, улыбалась и про себя молилась. Когда неотвратимость конца стала очевидным фактом, Дашеньку соборовали и причастили. Даша попросила бабушку все подаренные на день рождения деньги пожертвовать.
Она уже не могла слышать, потом перестала видеть. Бабушка сидела у кровати любимой внучки и тихо читала Псалтырь.
Пламя догорающей свечи дрогнуло, и бабушка поняла, что Даша умерла. Причитать было некогда. Она знала, что первые дни очень важны для усопшего: акафист за единоумершего, псалтырь, отпевание… У нее не было времени на пустой диалог со смертью. Она ведь знает, что Даша не умерла и слышит ее.
Бессонные ночи, последнее лобызание. И длинный беспрерывный внутренний диалог с Дашей.
Похоронили Дашу на тихом сельском кладбище. Бабушка с дедушкой часто ездят сюда за утешением. «Подступит ком к горлу, нападет тоска, и я еду сюда, к внученьке. Постою, поплачу, и так легко на душе, словно она снова говорит: «Не плачь, бабушка, что за меня беспокоиться, побереги себя…».
Панихиды, обеды. У Ксении нет времени на бессмысленный диалог с вечностью. «Она уже там, чистая душа. А нам еще предстоит свою душу спасти. Батюшка сказал, что она за нас там молится».
Новость о том, что Даша умерла, застала меня на работе. За несколько дней до этого, оправдывая себя усталостью, я хотела было опустить молитвенное правило о здравии, но какая-то невидимая сила подняла меня, отряхнула ото сна и словно сказала, что лень не оправдывает. Может быть, в этот момент именно мой голос за чью-то душу перетянет весы в нужную сторону. Как оказалось, Даше именно тогда нужна была молитвенная помощь.
Услышав о смерти, я подумала о том, что нет прекрасной светлой девочки и никогда она не оденет купленное платье и не пробежится по нарядно одетым весенним улицам. Она стала мне как сестра. И неважно, что у нас разные родители, и мы не видели друг друга. У любви нет ни преград, ни расстояний.
Слезы душили, и я целый день откладывала звонок сочувствия Ксении. Я так и не позвонила в этот день. Горе нельзя высказать словами. Его можно только выплакать.
Да, у этой истории не радостное окончание. Но много духовной силы в ее героях. Мы не можем не бояться смерти, даже если знаем, что умирает только наша плоть. Мы не можем не содрогаться при виде чужих страданий, понимая, что и мы не застрахованы от подобного. Нам свойственно колебаться. Мы подвержены падениям. Но важно не потерять веру, не струсить перед лицом обстоятельств, и сделать все от тебя зависящее, даже если это будет последняя ночь у постели умирающего.
Юная Дарья, молодая и слабая плотью, но с большим чистым сердцем. Пожилая Ксения, измученная болезнями, но с такой огромной душой. Пример, назидание, открытая книга борьбы силы духа над немощью плоти.
