"Тогда Юра вернулся на землю не из космоса, а с того света!.."

Любой читатель нашего журнала при желании может без труда убедиться: в тысячах книг и миллионах статей по истории отечественной космонавтики нет ни единой буквы о том, каким на самом деле был космический полёт нашего первопроходца Юрия Гагарина! Ещё бы: построенные на пустом месте, насквозь лживые, но амбициозные до абсурда установки ЦК КПСС на этот счёт были чёткими и суровыми: а именно - "наши полёты в космос - это триумф социализма, подтверждение абсолютного превосходства советской системы над насквозь прогнившим американским империализмом, неспособным повторить наши достижения даже там, в пустоте"!

Абсолютная на все времена истина, однако, заключается в том, что шила и в "космическом мешке" не утаишь. Прошло полвека, и сегодня мы с удовлетворением и чувством исполненного долга рассказываем уважаемым читателям о том, что, где и как именно тогда происходило… Естественно - как всегда на строго документальной основе.

Эта фотография былы подарена Юрием Гагариным лётчику-испытателю Юрию Быкову

…Февраль 1957 года. В ОКБ-1 Сергея Королёва фронт работ по ракетно-космической тематике стремительно расширяется. Уже в марте в нём организуется проектный отдел №9, начальником которого становится талантливый ученик великого К.Э. Циолковского инженер-полковник, профессор Михаил Тихонравов. Задача нового подразделения - проектирование космических аппаратов. Тихонравов Королёву не свалился с Луны, а с группой его учеников переведён в коллектив КБ Королёва директивным порядком из НИИ-4 Министерства обороны!

В первый же рабочий день Михаила Клавдиевича на новом месте Королёв делится с ним самым сокровенным:

- Понимаешь, Михаил, - мои задачи ты знаешь. Боевые ракеты - это мой долг, священная обязанность перед Отечеством. Тем более - это решение самого Сталина, принятое ещё в 1946 году. Но свет клином на них не сошёлся: хочется мне хотя бы на старости лет узнать, что же находится и происходит там, в пустоте!

Королёв неуверенно машет рукой в сторону люстры над головой:

- Так что ты, Михаил, шуруй, действуй на всю катушку! А я тебя с фронта от наскоков бюрократов прикрою…

Прощаясь, напоминает:

- Имей в виду, Вернер фон Браун, пригретый после войны американцами, не дремлет! Идёт по пятам, дышит в затылок!

Тихонравова агитировать и подстёгивать не надо. И уже через неделю он представляет Королёву план работ своего отдела, ведущих к заманчивой конечной цели: созданию космического корабля-спутника.

Королёв коллегу не торопит, но и не забывает о генеральном замысле, он время от времени наведывается к проектантам, молча присаживается и рассматривает контуры таинственного аппарата, постепенно проступающие на ватманах. Вопросов задаёт мало, скорее из любопытства, и так же тихо удаляется. Но по всему видно: напряжение быстро нарастает…

В один из апрельских дней Королёв возвращается на фирму окрылённым. Оживлённо жестикулирует, глаза сверкают, на лице блуждает таинственная улыбка. Не успев снять кожаный реглан, поручает секретарше пригласить Тихонравова. Встречает его с распростёртыми объятиями:

- Ну, что ж, Михаил, поздравляю! Нам дан зелёный свет! Корифеи из авиационной медицины созрели, наконец, для великих дел и уверяют, что перегрузки порядка десяти единиц для советского человека, лётчика и к тому же коммуниста - переносимы "без видимых отрицательных последствий" не то, чтобы прямо "малина", но пережить их можно без потери пульса, "не отбросив сандалии". С оговоркой, что расположение в пространстве при старте и посадке у космонавта будет не любым, а именно "правильным".

У внимательно слушающего Тихонравова появляются искорки в глазах:

- Что значит "правильным"? Уж не вверх ли ногами?

Королёв в ответ пожимает плечами:

- А чёрт его знает! Этих эскулапов не поймёшь: сегодня так, завтра наоборот… Но для нас главное, чтобы космонавта из корабля после полёта не вынесли вперёд ногами. В этом весь фокус!..

Тихонравов ловит каждое слово, воспринимает сказанное Королёвым как выстрел стартового пистолета: ведь это означает устранение главного препятствия на пути проектирования космического корабля наиболее простой, баллистической схемы! То есть в виде шара со спуском с орбиты по баллистической траектории, как попросту брошенный камень. И с этого дня работа проектантов переводится в плоскость конструирования конкретного типа корабля, со спускаемым аппаратом именно сферической формы.

Работы идут едва ли не круглосуточно и уже к середине августа аванпроект готов. Теперь отношение Королёва к проекту в корне меняется: он ежедневно по несколько раз бывает на рабочих местах конструкторов, вызывает их к себе, проводит оперативки, одна секретнее другой, и подначивает соратников:

- Ну что, слабаки, спите? А я вот слышал, что у американцев уже всё готово к полёту. Неужели вы позволите им первыми прорваться к звёздам?

Проектанты с красными от бессонницы глазами хором отвечают:

- Да что вы такое говорите! Как так можно! Да сроду никогда!..

Королёв напоминает:

- Сама ракета у нас практически готова! Имею в виду нашу новую ракету 8К72К Р-7. Она, к сожалению, не без изъянов, иногда взбрыкивает и летит не туда. Но мы её приструним! Опаснее другое: при отказе любого из движков нашего смежника Валентина Глушко полёт автоматически кончится катастрофой. Слава Богу, Валентин Петрович своё дело знает, и мы в него верим!..

И подводит итог разговору накоротке:

- Помните, товарищи: надёжность корабля и безопасность космонавта - это главное, святое! Дублируйте агрегаты, системы! Делайте что хотите. Но возвращение космонавта на родную землю при всех обстоятельствах должно быть гарантировано! Иначе ЦК нам головы поснимает, а советский народ навеки проклянёт!..

Вскоре проясняются и основные детали реализуемого проекта: вес корабля около 5,5 тонн; минимальная высота круговой орбиты его полёта - 250 км; предельно допустимое отклонение точки приземления от расчётной, привязанной к Байконуру, - 175 км. Само же приземление космонавта обеспечивается его катапультированием на высоте 10 км.

Ещё через год лицом к проекту Королёва поворачиваются и кремлёвские вожди. 22 мая 1959 года выходит Постановление Совета Министров, которым перед ОКБ-1 ставится задача: "выполнить в директивные сроки разработку экспериментального корабля-спутника для полёта человека". 10 декабря оно подкрепляется ещё одним Постановлением, которым ставится задача: "осуществить первые полёты человека в космос, в том числе и полёты групповые". К этому моменту к работам по амбициозному плану уже подключаются около 125 организаций, включая и 35 крупнейших предприятий союзного значения.

И уже в апреле 1960 года Королёв подписывает эскизный проект корабля-спутника "Восток".

О том, какая это была машина, через десятилетия напишет в своих воспоминаниях соратник Королёва академик Борис Раушенбах: "Восток" Королёва, на котором должен был лететь Гагарин, был предельно прост; в его конструкции видно множество неоптимальных (но зато простых и быстро осуществимых) решений…". За деликатной, взвешенной формулировкой известного учёного скрываются события и решения, которые бы повергли заокеанского конкурента Королёва, Вернера фон Брауна, в неописуемый ужас:

- систему аварийного спасения для "Востока" разрабатывало в Минавиапроме КБ И. Кортукова, которое недопустимо перетяжелило её. По другим сведениям, такая система из-за временных и весовых ограничений для всех участков траектории выведения корабля вообще не была разработана. Иногда утверждается, также, что она просто не успела по срокам, как и система мягкой посадки корабля, от которой Королёву в самый последний момент пришлось отказаться;

- хотя Королёв в своих исходных параметрах "Востока" (объекта 3КА - пилотируемого корабля) настаивал на дублировании тормозной двигательной установки, - на запущенный в производство вариант корабля её поставили без дублирования, в единственном экземпляре. Панические вопли "доброжелателей" (а, на самом деле, маловеров и ничтожных трусов) Королёву удалось погасить заверениями в том, что "в случае отказа тормозного двигателя "Восток" нормально сойдёт с орбиты за счёт аэродинамического торможения".

Сергей Павлович терпеливо разъяснял подрагивающим коллегам:

- Поймите же наконец: успех дела мы обеспечим выбором параметров орбиты корабля с временем существования не более 10 суток, на которые рассчитана система жизнеобеспечения космонавта. И дело - в шляпе!

Наедине же со своим верным соратником, заместителем по испытаниям Леонидом Воскресенским он горестно сетовал:

- Тормознуть-то мы его в атмосфере сможем, а вот куда он при этом засобачится - вопрос другой! Хоть планета и большая, а куда ни глянь - всё вода и вода! А наши мореманы со своими пароходами что-то не очень спешат нам на выручку! Один трёп и боцманские байки! Сами еле держатся на плаву, хотя в Кремле на официальных разговорах и духарятся!...

Инженер-полковник, лётчик-космонавт Валентина Пономарёва через годы вспоминала:

- Действительно, было совсем неочевидно, что первому космонавту планеты удалось бы выжить в течении столь длительного времени! Ведь если бы орбита "Востока" оказалась фактически выше расчётной, - по исчерпанию ресурса системы жизнеобеспечения он обрекался на верную гибель от удушья!

Лётчик-космонавт Константин Феоктистов вторит Валентине Леонидовне:

- Более того, при отказе системы катапультирования, других средств спасения у космонавта не было и он был обречён! Мало кто знает и такой момент: перед стартом Юрия Гагарина - у котлована на стартовой площадке (помните, наверное, это "углубление" в казахской степи размером с олимпийский стадион!), над которым тогда, в 1961-м, была натянута стальная сетка площадью с гектар, по обе стороны от пускового стола дежурили бригады спасателей. Если бы Гагарин катапультировался на сетку - они должны были с неё его сдёрнуть прежде чем в котлован рухнет аварийная ракета. Но, как теперь выясняется, - и это не спасало космонавта: в ферме обслуживания ракеты проём для его катапультирования к моменту запуска не был вырезан вообще!…

Феоктистов тяжело вздыхает:

- Сейчас программа "Востока", его запуска представляется мне неправдоподобной в своей примитивности! Но тогда, на заре космонавтики, ничего проще придумать было нельзя!.. У нас к тому же опыта было недостаточно, а безумные по всем меркам сроки поджимали…

Тем временем, с начала 1960 года колесо космической гонки раскручивается до режима подлинной политической истерии, когда рубка "космических дров" становится просто неизбежной. Начатая тогда лётная отработка трёхступенчатой ракеты-носителя и самого корабля "Восток-1" сопровождается инцидентами, заставляющими Тихонравова вздрагивать по ночам, а Воскресенского - заместителя королёва - хвататься за голову:

- 3 июля происходит авария первой ступени ракеты, и космический корабль, не имеющий системы аварийного спасения, разрушается при ударе о землю;

- 1 декабря очередной корабль тонет в Японском море после спуска по нерасчётной траектории;

- 22 декабря имеет место авария третьей ступени ракеты; корабль успевает отделиться от неё с помощью дальновидно поставленной на ракету системы спасения…

Сегодня, в начале XXI века, статистика запусков беспилотных "Востоков" выглядит просто катастрофической. Как вспоминает Валентина Пономарёва "в шести пусках было всего три посадки, и только в одном из них - приземление корабля в заданном районе, с отклонением в 10 км от расчётной точки. В двух других "благополучных" пусках отклонение от точки посадки составили 412 и 660 км!!. Запусков "семёрки" было проведено 46, запусков её с третьей ступенью - 16. Шесть из них оказались аварийными из-за гибели ракет, а в двух запусках не сработали третьи ступени носителей. Что касается самого беспилотного "Востока", то из 7 кораблей 2 не вышли на орбиту из-за аварии носителя на активном участке траектории, а ещё два - выполнили программу полёта "частично"…

Но самая страшная новость приходит к Королёву от директора Института медико-биологических проблем Олега Газенко: его сотрудники докопались, манипулируя с беспородными дворнягами, что "полёты собак проходят с некоторыми отклонениями от нормы и сдвигами в их физиологическом состоянии!!."

Леонид Воскресенский в редкие минуты передышки подкатывается к Королёву с дружескими предостережениями:

- Тебе что, жизнь надоела? Смотри, Серёга, так недолго и шею сломать! Чует моё сердце: угробим первопроходца, как пить дать! Я, хотя и атеист с партбилетом за пазухой, но молюсь каждый день за его спасение!.. Я бы на месте будущего космонавта ни за что с нами не связывался!.. Ещё не доросли!

К слову, существует такая байка. Когда кто-то из космонавтов 70-х годов побывал на наземной станции командно-измерительного комплекса, с которой велось управление космическим аппаратом, на котором он летал, он произнёс: "Если бы я знал, что от этого железа зависит моя жизнь - никогда бы не согласился на полёт". Но это всего лишь байка, приписываемая то ли Лазареву, то ли Макарову…

Королёв устало отбивается:

- Не каркай, Леонид! Без тебя тошно! Но ты прав в одном: бывая "наверху", я по рожам многих партаппаратчиков безошибочно определяю их мечту. Они много дали бы за то, чтобы мы с тобой первого космонавта как можно глубже закопали на глазах у офонаревшего человечества!!!!… Наш с тобой священный долг - не доставить им такого удовольствия. Не дождутся!

А из Кремля, тем временем, всё чаще доносятся подстёгивающие вопли набравшего невиданную силу заведующего оборонным отделом ЦК КПСС Ивана Сербина, "вдохновляющего" Королёва "мудрыми рекомендациями":

- Ну что вы там копаетесь, в самом деле? Мы вам всё дали, а где отдача? Вы что, работать разучились? Вам воля ЦК не указ? Последний раз предупреждаю, играете с огнём!..

Однажды нервы у Воскресенского сдают и он врывается к Королёву с диким воплем:

- Пора притормаживать, пока не поздно! Чует моё сердце: гробанёмся, как пить дать!...

Королёв на последнем издыхании героически держится: заседает с проектантами, конструкторами, помощниками; звонит коллегам по Совету главных конструкторов, взвешивает и прикидывает, карает и милует…

И принимает окончательное решение:

- Баста! В полёте космонавта идём на один виток!

И инструктирует Тихонравова:

- К чёртовой матери всю науку в программе первого полёта! Сейчас не до этого, наука будет потом! Твоя задача - предельно автоматизировать режим управления кораблём! А космонавт пускай смотрит в оба и, в случае чего, сигналит нам на Землю.

Академик Борис Раушенбах вспоминал:

- В первом полёте Юрий Гагарин действительно в управлении кораблём не участвовал. Его задачей было наблюдение за обстановкой на борту и, при необходимости, поддержание связи с Землёй…

11 октября 1960 года выходит первое по счёту, решающее Постановление Совета министров, предписывающее "осуществить подготовку и запуск корабля "Восток" с человеком на борту в декабре с.г., и считать это государственной задачей особого значения". К этому моменту облик и приборная "начинка" корабля "Восток" окончательно определяется: он состоит из приборного отсека массой 2,3 т, в котором размещается тормозной двигатель ЖРД с тягой 1,6 т, и спускаемого аппарата массой 2,4 т, крепящегося к приборному отсеку стяжными металлическими лентами.

5 января 1961 года генерал-полковник Николай Каманин, командир отряда космонавтов от ВВС, записывает в дневнике, который он ведёт вопреки категорическому запрету ЦК КПСС: "… Ну так что же: пора? Отвечающий у Королёва за проектные дела его заместитель Константин Бушуев бодро докладывает о готовности кораблей "Восток" к полёту. Их сейчас в наличии 4 экземпляра… Неполадок много, а испытаний мало. На всём происходящем отпечаток ужасающей спешки…"

О событиях января 61-го вспоминает также ветеран Института медико-биологических проблем Александр Серяпин: "В корабле "Восток" Гагарина всё было рассчитано на 13 суток его полёта. Почему именно на 13? Потому что академик Мстислав Келдыш и его Институт прикладной математики рассчитали: если тормозной двигатель корабля не сработает, то корабль, тормозя в атмосфере, сам приземлится на тринадцатые сутки!..

31 января в США на баллистическую траекторию высотой 250 и дальностью 675 км выводится пилотируемая капсула с обезьяной Хэмом. Её обнаружат в Атлантическом океана через 4 часа после приводнения. Сергей Королёв, узнав эту важнейшую новость, с досадой выговаривает своему коллеге Сергею Охапкину:

- И слепому видно, что запуски мартышек американцами - не самоцель! У них уже человек 15 астронавтов готовы лететь хоть сегодня! Но если они свою обезьяну Хама, слетавшую вчера, запустят в настоящий космос раньше нашего космонавта, - я этого позора не переживу!..

23 марта 1961 года. Кандидат медицинских наук Иван Колосов позднее так рассказывал о тех горячих днях:

- Именно в этот день окончательное решение о выборе первого кандидата на космический полёт принимает лично Никита Хрущёв (руководитель государства). И никто другой! В основу его решения было положено социальное происхождение Гагарина (из рабочих!) и его членство в КПСС. А вовсе не его ослепительная улыбка…

30 марта. Профессор Михаил Тихонравов делает доклад "О подготовке к запуску человека в космос" на секретном заседании Президиума Академии наук СССР. Вклад Михаила Клавдиевича в советскую космонавтику и, особенно в её пилотируемое направление, огромен и неоспорим: ведь именно его предложения и составили, в конечном счёте, основу всех принятых Правительством СССР программ освоения космоса! Но случится так, что на запуске Юрия Гагарина Тихонравова не окажется!!! Через 40 лет после этого исторического события бессменный заместитель Королёва Борис Черток так напишет об этом: "До сих пор нельзя объяснить, почему это случилось! На Байконуре в тот исторический день было много нужных и не очень нужных участников и представителей. Но Тихонравова Королёв не вызвал!" Его не оказалось ни в каких списках: ни от ЦК, ни от Совмина, от Академии наук, ни от Минобороны, ни от Министерства среднего машиностроения (по принадлежности фирмы Королёва), ни от самой конторы Сергея Павловича. Неслыханно! Чудовищно!! Невероятно!!!…

27 марта. Генерал Николай Каманин записывает в своём "подпольном" дневнике: "Ну что же: подготовка к космическому полёту человека Королёвым и его командой в основном, судя по рапортам и докладам, закончена. Увы, мы всё ещё не готовы полностью к преодолению аварийных ситуаций в его полёте! Не уверены в аппаратуре системы жизнеобеспечения; испытания в тепловом макете корабля прошли неудовлетворительно; не отработана методика приводнения космонавта… при заливании носимого аварийного запаса водой передатчики выходят из строя, корабль тонет при двух открытых люках так быстро, что космонавт не успевает из него эвакуироваться… Скафандр и надувная лодка позволяют космонавту сутки продержаться на воде. Но средств, обозначающих его местоположение, всё ещё нет!… Короче говоря: полёт, которого мы все так ждали - это зона сплошного риска…"

2 апреля. Королёв докладывает на Байконуре Правительственной комиссии о готовности к осуществлению первого пилотируемого полёта в космос. На следующий день Правительство принимает решение о запуске космонавта. В сторону полигона из Москвы следом потянулись караваны пассажирских авиалайнеров и военно-транспортных самолётов, под завязку набитых партгосноменклатурой, успевшей намертво присосаться к молодой советской космонавтике. За сотнями "верных ленинцев" и "стратегов" туда же тянутся и "дорогие гости из братских стран социализма" на созерцание исторического действа и, само собой, на халявное застолье века, которое растянется на трое суток…

8 апреля. На очередном заседании Госкомиссии утверждается задание на осуществление одновиткового космического полёта. В конце заседания маршал К. Москаленко проявляет "революционную" бдительность и озвучивает недоуменный вопрос:

- А почему это здесь присутствует полковник Владимир Яздовский? Мы обсуждаем предстоящий полёт человека, но ведь он, насколько нам известно, - ветеринар и занимается собаками!

По, и без того напряжённому, лицу, сидящего рядом с Москаленко Королёва, пробегает судорога, и все присутствующие отчётливо слышат его реплику:

- Пока собаки профессора Яздовского не гавкнут нам с орбиты, что всё нормально - человеку там, в космосе, делать нечего!…

11 апреля. 3 часа ночи местного времени. Страшно удивив часовых на стартовой площадке, там появляется Главный конструктор С.П. Королёв; он поднимается на фермы обслуживания и садится в кабину готового к полёту "Востока". О чём он думал в эти минуты - навсегда останется тайной.

Вечером того же дня радиостанция "Голос Америки" объявляет, что "у русских осталось несколько часов до запуска первого человека в космический полёт". Все на Байконуре, кто слышит эту передачу, особенно местные контрразведчики, немеют от изумления…

12 апреля. И вот наступает утро решающего дня.

Полковник Александр Серяпин позднее вспоминал:

- Мало кто знает, что в этот момент всё мероприятие едва не срывается: когда я с Олегом Ивановским (ведущим по "Востоку" от ОКБ-1) закладывал в корабль продукты, нам на верхнюю площадку позвонил взвинченный до предела Королёв:

- Где космонавты? Я вас спрашиваю!

Мы онемели от неожиданности:

- Как это "где"? Мы уверены, что они сейчас с вами! Больше им сейчас негде быть!?

- У меня их тоже нет! Я даже в холодильник заглядывал - пусто!! Немедленно найти их и доставить на старт!

Дальше от Главного пошли в наши уши выражения "не для печати", адресованные всем на свете, кроме него самого.

Я свалился вниз, вскочил в "Волгу" Королёва и погнал к домику, в котором космонавты отдыхали. И застал их на выходе в полном облачении. Оказывается запуск едва не сорвал Герман Титов, наотрез отказавшийся надевать скафандр космонавта:

- Для чего, спрашивается, он мне, если летит Юра?!

Нет, вы представляете?! Препираться в такой момент мировой истории!!! Страшно подумать! И это когда Королёв питался одним валидолом!…

Когда, несколько позднее, после полёта Гагарина, кто-то ещё на Байконуре вспомнил этот момент, - начальник полигона невозмутимо изрёк:

- Инцидент исчерпан и больше не повторится! Любому подобному саботажнику я лично буду вправлять мозги!

И для пущей убедительности сделанного заявления показал членам комиссии свой увесистый кулак…

Наконец, в 9 часов 06 минут 59,7 секунды "Восток" стартует. Ракета весом 287 тонн выносит космический корабль массой 4,7 тонны на орбиту. Историческим запуском руководит Сергей Павлович Королёв и его заместитель Леонид Воскресенский. О самом полёте, разумеется в его официальной версии советской эпохи, написаны горы "исторических произведений" массой всевозможной пишуще-печатающей публики во всех жанрах. Но о том, что же он собой представлял на самом деле, нам удалось с огромным трудом достоверно узнать лишь совсем недавно. Спустя 40 лет после самого события!!! Как меланхолически заметил автору талантливый журналист и добрый друг, полковник ВВС в отставке Николай Варваров:

- Что поделаешь, старик! Время было такое! Скажи ещё спасибо, что хоть не сажали!…

Второй космонавт планеты Герман Титов:

- Что там говорить: в полёте Юры с самого начала всё пошло наперекосяк! Уже после посадки в корабль, ещё до старта, не сработал контакт закрытия входного люка, и специалистам пришлось в дикой спешке привинчивать три десятка гаек для устранения дефекта контакта в контрольной цепи. Королев тогда, помнится, успокаивал ребят по трансляции:

- Работайте спокойно, у вас еще есть три минуты!

Да и в самом полете возникла ситуация, едва не стоившая Королеву разрыва сердца: информация о ходе полета поступила на телетайпы, установленные в соседней комнате, рядом с пусковой. И о том, что на борту все нормально, говорили цифры "5" на лентах аппаратов по всем каналам. Так оно и было, пока вдруг, страшно неожиданно, по одному каналу не выскочили цифры "3…3…3…" вместо "5…5…5…". А это уже означало не что-нибудь, а аварию ракеты-носителя!

Ясное дело, все находившиеся в бункере оцепенели от ужаса, не зная, как быть дальше. И тут в комнату ворвался, едва не сорвав металлическую дверь с петель, Королев. Вид его был страшен: глаза сверкали, кулаки сжаты, по щекам ходили желваки…

Незнакомым сиплым голосом он выдавил из себя сквозь зубы:

- В чем дело, я вас спрашиваю? Отказ двигателей?

Но что присутствующие корифеи, военачальники и помощники могли ему ответить? Стояла гробовая тишина. Лента с тихим шуршанием продолжала сползать с телетайпа с бесконечной цепочкой "троек" посередине. Казалось, что еще мгновение - и сердце Королева не выдержит. И тут оператор, не сводивший глаз с ленты, завопил фальцетом:

- Есть, есть! Канал восстановился, все в норме!..

Кулаки Королева разжались, и он в изнеможении опустился на стул… С ленты снова бежали успокоительные "пятерки"…

Позднее окажется, что это был сбой на наземной линии связи, а не поломка на борту самого корабля…

Придя в себя, Королев вскакивает с места и в распахнутом белом халате выбегает в коридор. Следом выскакивает Воскресенский, которого Главный тут же сгребает за грудки:

- Ну?

Леонид, отчаянно пытаясь освободиться от мертвой хватки Королева, нервно взвизгивает:

- Тринадцать!

Королев вздрагивает от неожиданности и разжимает пальцы намертво вцепившиеся в пиджак Воскресенского:

- Что значит "13"?

Воскресенский в ответ:

- А что значит "Ну"? Я тебе не лошадь, спрашивай яснее!

Королев совсем отпускает несчастного соратника и цедит сквозь зубы:

- Орбита, спрашиваю, какая? Параметры орбиты!

Воскресенский бросается в другую комнату, и оттуда соединяется с баллистиками. Через несколько минут возвращается с выражением ужаса на посеревшем лице:

- Сергей, хана! Триста двадцать на сто восемьдесят!

Королев снова сгребает соратника и цедит сквозь зубы:

- Что значит "хана"? в каком смысле? Сколько он там теперь будет болтаться до возвращения на родную землю при отказе тормозного движка?

Воскресенский с готовностью выпаливает:

- Недели три, не меньше! А может и месяц! Они там сами толком ни хрена не знают!

Автору с огромным трудом удалось много позже докопаться: фактические параметры орбиты "Востока-1", рассекреченные лишь в 1996 году, составили: апогей 327 км и перигей 181 км.

Комментарий Валентины Пономаревой:

- Это означало, что время существования "Востока" с Гагариным на орбите фактически оказалось равным 23-25 суток вместо 10 суток расчётных, на которые была рассчитана бортовая система жизнеобеспечения. Даже страшно подумать, но это жестокий факт: случись отказ тормозного двигателя корабля - и мы бы Юру потеряли…

Приземление Гагарина произошло в 10 часов 55 минут на пашне у деревни Смеловка Саратовской области. Первым к "пришельцу", одетому в необычный оранжевый костюм, приблизился механизатор местного совхоза по фамилии Руденко, и неуверенным голосом попросил у незнакомца закурить. Следом подтянулась зенитная батарея из состава Приволжского военного округа, командиру которой за сутки до этого была поставлена странная и жутко секретная задача: "Выдвинуться в заданный район, развернуться на позиции и наблюдать за воздушной обстановкой…".

Полковник Николай Варваров:

- Сразу же после возвращения Юрия Гагарина из исторического полёта я нацелился на него, как единственный журналист, аккредитованный тогда на Байконуре от ТАСС. И вскоре надёжно с ним законтачил. И с его родным братом Борисом, с сестрой Зоей и с его родителями, но, прежде всего, с мамой Анной Тимофеевной. С Юрой виделся неоднократно и много писал о нём. Кстати, именно я оказался последним из журналистов, кто с ним встречался всего за двое суток до гибели…

… В тот вечер мы просидели долго. Юра был задумчив, его, как будто, одолевали грозные предчувствия. Многое из того, что он говорил, я уже слышал от него раньше. Но не перебивал, понимая, что этот разговор важен и для него самого.

Теперь можно сказать, был тогда один момент, ради которого я, собственно, и напросился на встречу. От его брата Бориса я давно уже прослышал под большим секретом о том, что Юра там, в космосе, пережил мгновения, которым не позавидуешь. Оказался, короче говоря, на волосок от гибели. Вот я и ловил момент, случай, когда можно будет прояснить это.

Задал я ему свой решающий вопрос, приготовившись услышать в ответ что-нибудь неопределённое, уклончивое. Показалось даже по его первой реакции, что он не захочет отвечать. После затяжной паузы, как бы собравшись с духом, он предупредил меня о строгой конфиденциальности дальнейшего разговора. Добавил, что ему известно о полном доверии ко мне его мамы, и именно с учётом этого факта он соглашается на мой вопрос ответить.

Юра подтвердил далее, что действительно на заключительной стадии его полёта, в момент схода корабля с орбиты, после выключения тормозного двигателя, началось беспорядочное кувыркание со скоростью около одного оборота в секунду, которое продолжалось (по бортовым часам "Востока") около 10 минут. Юра добавил, что по этому случаю передал на Землю одну-единственную фразу, говорившую в условном выражении о нештатной ситуации на борту корабля. Понятную, скорее всего технарям, чем руководителям полёта.

После новой паузы, навеянной, по-видимому, горестными воспоминаниями об этих минутах драмы там, на орбите, Юра продолжал:

- Кувыркаясь там, за облаками, я всё время думал не о себе, а о провожавшем меня в полёт Сергее Павловиче, вложившем в меня, в мою подготовку и в свой корабль всю свою жизнь без остатка. И точно знал, что любой мой сигнал тревоги, пришедший к Королёву с орбиты, от меня, способен загнать его в могилу. И я решил про себя скорее погибнуть чем позвать его на помощь и заплатить за свой вопль о помощи самым дорогим на свете - его жизнью. Сцепив зубы и зажмурившись, я стал ждать развязки, будь что будет!

Задумавшись на минуту, Юрий Алексеевич продолжал:

- Сейчас, когда всё давно позади, тем более ясно, что я принял тогда единственно правильное решение. Оно оказалось не только верным, но и спасительным. Через 10 минут полной неизвестности вращение корабля прекратилось так же неожиданно, как и началось. "Восток" стабилизировался в пространстве и дальнейший его спуск прошёл нормально.

Снова установилась тишина, новая пауза затянулась. Юра вздохнул и продолжил:

- После приземления возникла необходимость придать случившемуся в полёте гласность, хотя бы потому, что ведь за мною следом должны будут лететь другие космонавты, мои товарищи по отряду, от которых я не мог, да и не имел права скрыть ни одной особенности своего полёта, тем более - чрезвычайной ситуации в нём. В этом был главный вопрос для меня тогда, после возвращения.

Увидев Королёва в Куйбышеве, куда меня перебросили с места приземления на обкомовскую дачу, я сразу же сообщил ему о ЧП на борту во время схода с орбиты и заявил, что намерен отразить этот момент в своём отчёте о полёте.

Королёв тогда мне ответил:

- Это правильное решение! На твоём месте я поступил бы точно так же! И как космонавт, и как коммунист; да и просто как советский человек!

Потом, после паузы, добавил, пристально глядя мне в глаза:

- За исключением одного единственного случая, который как раз сейчас и имеет место быть: если о ЧП узнает руководство полётом и руководство страны, - это нанесёт огромный ущерб великому делу освоения космоса, в которое вожди поверили далеко не сразу, а лишь после многолетних титанических усилий миллионов советских людей. Так как навсегда подорвёт доверие партии и правительства к нашей космонавтике, к нашей технике. И прежде всего к нам, её создателям. Иными словами - в нашу с тобой, Юра, способность её осваивать во славу Отечества…

По словам Гагарина, это был самый драматический момент в его разговоре с Королёвым. И он спросил:

- Так что же мне делать, Сергей Павлович? Как поступить? Как Вы скажете, так я и сделаю!

На что, по словам Юры, Королёв ответил:

- Поступай как знаешь! Я же могу обещать тебе лишь одно: даю слово коммуниста, что любой ценой обязательно докопаюсь до причины сбоя в полёте и о принятых мерах доложу тебе лично!

Гагарин продолжал:

- Ни на секунду не сомневаясь в том, что Сергей Павлович так и сделает, я опустил это место в своём отчёте о полёте и, как вы помните, отрапортовал:

- Полёт прошёл нормально, техника работала отлично. Готов к выполнению любого задания Родины!

Бывший инженер ОКБ-1 Леонард Никишин:

- В причине аварийной ситуации в полёте Гагарина мы разобрались довольно быстро: оказалось, что в момент схода "Востока" с орбиты приборно-агрегатный отсек корабля не отделился от спускаемого аппарата, в котором находился космонавт, и продолжал спускаться, сцеплённый с ним жгутом проводов и кабелей. И они погружались в атмосферу в связке до тех пор, пока этот жгут не перегорел. А причиной сцепки была плата кабель-мачты, которая никак не хотела разделяться, пока не перегорели кабели…

Полковник Николай Варваров:

- Казалось бы: инцидент исчерпан, всё стало ясно. Но в полёте был ещё один момент, на которой тогда, на волне вселенской эйфории по случаю нашего "приоритетного прорыва в космос", никто не обратил внимания: как это Юру при его спуске с орбиты занесло вместо расчётной точки посадки в районе Байконура на матушку Волгу? Неужели именно её выбрали баллистики для приводнения нашего космонавта? Как будто в нашем отечестве мало земли для решения этой исторической задачи…

Он мне ещё раньше, в одну из встреч рассказал, что после катапультирования над Волгой, уже зависнув на парашюте, вдруг обнаружил, что при покидании корабля у него оторвало укладку с надувной лодкой и всеми припасами. Приводнись он тогда прямо в Волгу… и всё, каюк! А мы бы о полёте утопленника так никогда и не узнали: ведь наши вожди не позволили бы никому признаться всему миру о таком чудовищном конфузе - утопить героя после его подвига, совершённого в космосе. Да ещё у себя на родине, в самом сердце России!!!

От автора:

- Это последнее замечание моего большого друга Коли Варварова стало для меня его завещанием: докопаться до причины его приземления не в расчётной точке, а у самой кромки левого берега Волги. Однажды автору попал в руки сборник "История Российского НИИ космического приборостроения", изданного под редакцией академика Л.И. Гусева, в котором на странице 13 напечатано: "Во время осуществления первого полёта вокруг Земли космонавта Юрия Гагарина из за неустойчивой работы умформера, питающего радиокомплекс (это подтвердили данные телеметрии), главная команда на выключение двигателя третьей ступени ракеты-носителя радиосистемой не была выдана. Его выдала автоматика, настроенная на конец допустимого интервала времени, то есть с перелётом. Из за этого "Восток", совершив виток вокруг Земли, приземлился не в расчётной точке (в районе Байконура), как намечалось программой полёта, а на 280 км западнее, вблизи Волги. В официальном же сообщении ТАСС место посадки корабля было "от фонаря" названо "заранее заданным районом приземления". На заседании Госкомиссии выяснилось всё, касающегося такого опасного для жизни космонавта инциденте. Ведь он едва не утонул в Волге! Что и говорить: эта неприятность отрицательно сказалась на репутации нашего института…".

Космонавт Валентина Пономарёва уточнила:

Первые герои космоса: Герман Титов, Юрий Гагарин, Валентина Терешкова, Валерий Быковский, Андриян Николаев, Павел Попович. Из архива семьи лётчика-испытателя Юрия Быкова

- Орбита корабля Гагарина вследствие отказа в системе радиоуправления оказалась нерасчётной. При его спуске с орбиты имел место ряд нештатных ситуаций: произошёл, в частности, недобор импульса тормозного двигателя и вследствие этого - запрет штатного разделения по команде бародатчиков. Как следствие этого точка посадки отклонилась от расчётной на 280 км. В общем же вероятность благополучного возвращения Гагарина из полёта была равна 40%…

От автора:

- Остаётся добавить, что уже после катапультирования из корабля, на скафандре Гагарина залип клапан, позволяющий космонавту дышать атмосферным воздухом. Гагарин стал задыхаться и едва не потерял сознание, на его счастье клапан наконец сработал.

Так что после всего случившегося можно уверенно считать Юрия Алексеевича родившемся в рубашке…