Глава VII

В 1960 году Юра Гарнаев проводит испытания автопилотов на вертолетах. К моменту постановки перед ним данной задачи уже не вызывает сомнения необходимость в наличии на борту вертолета, в его системе управления, такого прибора. Уже хотя бы потому, что выполнение полетов на предельные дальности, число которых множится по мере продвижения советского человека на просторы Восточной Сибири и Дальнего Севера, связано - судя по многочисленным нареканиям - с чрезмерной утомляемостью экипажа, от которой до аварийности дорогостоящих машин - рукой подать.

Юра изучает конструкцию автопилота, нормативную документацию, методику работы с ним и, наконец, в один из весенних дней, взлетает... Последовательно он прогонит на автоматических режимах все рекомендованные фирмами М. Миля и Н. Камова аппараты (в разное время суток и в различные времена года).

Дела грядущего года связаны для Гарнаева с колоссальными перегрузками. Это: испытание МиГ-21Ф на предельных скоростях, испытание опытных двигателей на истребителях, испытания средств спасения; испытания силовой установки вертолета МИ-6; испытания ТУ-16 и АН-10 на сваливание.

Машина МиГ-21Ф несет в себе ряд уникальных технических решений. От Гарнаева же требовалось получение ответа на один из главных вопросов: каковы скоростные возможности МиГ-21Ф. Гарнаев выжимает на экземпляре Е-66 абсолютный рекорд скорости полета, равный 2175 км/ч.

Затем (а иногда и параллельно) Юра проводит испытания форсированных модификаций двигателей реактивных истребителей по сложным программам, исходящим от их разработчиков.

К этому году относится и "замыкание" Юры Гарнаева на МИ-6 - поистине "вертолете его судьбы". Необходимость в новом вертолете столь велика, что он запускается в разработку одновременно в трех модификациях, в том числе впервые с возможностью повседневной, штатной перевозки негабаритных грузов на внешних подвесках. Теперь уже не является секретом: в момент, когда с МИ-6 вплотную соприкасается Юрий Гарнаев - в небо поднимается его модификация, предназначенная для перевозки ядерных боеголовок баллистических ракет! Как и тактических ракет в натуральном виде (правда, без пусковых установок)...

Всего же серийно производится 16 модификаций МИ-6. Летная доводка, прогон на всех мыслимых режимах этого самого "зверя" и выпала на долю Юры. И он с этой задачей справился, летая круглосуточно, в любую погоду, в том числе и на освоенном им ранее автопилоте, с различными грузами внутри кабины и на внешней подвеске.

* * *

... Вот чем мне нравится наш двор, так это тротуарами! Потому что на них можно рисовать классики. А еще мне папа принес парашютную веревку, и мы с девчонками сделали из нее отличную скакалку. А еще папа купит мне двухколесный велосипед. Но, конечно, кататься на нем будут все по очереди.

... Да, березка наша, которую посадил папа, заметно подросла! Хорошо во дворе летом - полно цветов! Мама развела цветы и на балкончике.

Что-то мама сегодня какая-то не такая, и на мой день рожденья в этом году никого не пригласили. Только дядя Юра Геращенко пришел, и то без Тани и Коли. Даже не с кем поиграть! А бедная мама забралась в свою комнату и тихо стонет там. Что с ней такое? Голова болит, что ли? А папа все разговаривает с дядей Юрой. Вот тебе и день рожденья! Да ну вас!

Зато я иду уже во второй класс. Большая уже. После уроков возвращаюсь домой сама. Папы, как всегда, нету дома. Меня встречает тетя Клава, мамина сестра.

- А где мама?

Тетя какая-то взволнованная:

- Садись, Галя, кушай.

Опять "кушай"! И, конечно, эти противные котлеты!

Интересно, а где же все-таки мама? Сижу за столом, ковыряя вилкой котлеты. И вдруг - о радость! Так неожиданно! Дверь открывается, и папа врывается, как вихрь, какой-то весь сияющий!

- Сын! У меня родился сын!

Я ничего не могу понять. Какой еще сын?

- Галенька, собирайся! Поедем к маме в больницу!

Так мама в больнице?

- Не бойся, дочка, ничего страшного. Может быть, увидишь в окно своего братика.

Братика? Вот интересно! Славу увидеть где-то в окошке?

- Нет, дочка, у тебя теперь еще один братик, Сашенька!

Ой, как интересно!

- Ну так едем, папа! Едем скорее!

... Окно закрашенное белой краской. Мы с папой смотрим в какую-то щелочку, и я вижу крохотных карапузов. Кто-то из них кряхтит, кто-то пищит. Где же братик? Уезжаю разочарованная: так ничего и не разглядела!

- Ничего, Галенька, потерпи, скоро мама с Сашенькой домой приедут.

И вот через несколько дней...

- Мама!

Она заходит какая-то необычная, веселая, розовая, а за ней папа тащит, прижимая к груди кружевной сверток.

- Это и есть мой братик?

Они все бегут в мамину комнату. "Ах, ох! Он проснулся, он кушать хочет!"

Интересно, а чем они будут его кормить? Неужели тоже котлетами? Вот тоже - носятся с ним! Ну ничего, вот они потом уйдут куда-нибудь - тут я его и разгляжу хорошенько!

- Галя!

Я захожу в комнату. На кровати в одеяльце лежит крошечный человечек. У него махонькие кулачки и огромные синие глаза. Это мой братик. Сашенька...

... Мы с подружками играем. Так здорово! Можно устроить целый дом под столом в гостиной. А потом мы пойдем гулять с Сашей. Он будет лежать в коляске, весь закутанный, и как всегда спать. Вот ведь соня! Коляску я, конечно, повезу сама. Разве можно доверить ребенка этим женщинам! Хотя я сама недавно чуть не уронила его с кровати. Ну и досталось мне от мамы! Сашка чуть-чуть ударился лбом о тумбочку, а заорал, как будто его режут! Горластый какой!

Я захожу в мамину комнату. Шторы занавешены.

Тише! Саша спит.

Я подхожу к маме и вижу у нее в руках какую-то картиночку. Дивной красоты женщина держит в руках малыша. Я не могу оторвать от нее глаз.

- Мама, кто это?

- Это Богородица, Галя.

- А кто Она? Это Её портрет?

- Тише, тише, молчи! Вот скоро мы поедем в церковь Сашеньку крестить - тогда я тебе все расскажу. А пока никому ни слова! Хорошо?

- Хорошо, мама.

Это теперь наша с тобой тайна, мама. Я не выдам тебя. Я никому ничего не скажу!...

* * *

В этом же году Юра в составе представительной делегации Минавиапрома посещает США, имея личной задачей освоение навыков пилотирования и обкатку нескольких вертолетов, приобретенных у американских фирм по инициативе Н.С. Хрущева.

В один из осенних дней Юра, находясь в гостинице города Бриджпорт (Филадельфия), пользуясь оказией - возвращением на родину нескольких инженеров - пишет домашним небольшое письмецо:

"Здравствуйте, дорогие мои Шурочка, Славик, Галюнечка и маленький Шурик, сыночек родненький, которого я и не видел как следует.

Посылаю вам мои бесчисленные поцелуи из далекой Америки. В городе, откуда я вам пишу, - в самом разгаре второй этап моей летной работы. Пока, слава Богу, все идет благополучно. Если и дальше все будет хорошо, - наверное, все дела закончу к 20 ноября и буду собираться домой. Завтра после полетов уезжаю в Нью-Йорк, а оттуда вся наша группа поедет в Вашингтон, куда нас вызывает посол для встречи Октябрьского праздника. А 7 ноября в посольстве состоится официальный прием, куда будут приглашены и руководители фирм, на которых мы проводим работу.

И все бы ничего, но ведь я не имею о вас никаких известий! Не болеете ли, как деточки наши? Да и сама ты, Шура, небось, ночами не спишь... До нас ведь не доходят никакие новости: кроме нас русских здесь нет! Завтра в посольстве хоть свежие газеты почитаем!

Как наш бэби маленький? Болит ли по-прежнему у него животик? Как Галенька, Слава? Ах, как хочется вас увидеть!

Впечатлений от здешней жизни очень много, но писать о них не буду, расскажу при встрече.

Целую всех деточек, а тебя, Шура, особо. Как именно - повторю при встрече.

Ваш папа Юра".

22 октября Юра шлет домой из далекой Америки следующее послание:

"Здравствуйте, мои далекие дорогие like wife Шура, big boy Слава, like daughter Галенька и little baby Сашенька!

Пишу вам из Филадельфии. Первой этап моей работы здесь окончился благополучно. Летал в небе Америки днем и ночью на геликоптере Vertol-44 и получил в торжественной обстановке диплом и свидетельство пилота на право вождения аппарата названного типа. Американцев удивило то, что я, русский летчик, освоил их вертолет всего за неделю, тогда как французы, японцы и другие осваивали эту машину за 1,5 - 2 месяца. Прозвали меня здесь "good pilot".

Для выполнения второго этапа работы в понедельник через Вашингтон перелетаю в город Бриджпорт, где буду осваивать геликоптер "Сикорский - 56".

Здесь чудесная солнечная погода, а у вас в Москве, слышал по местному радио, выпал снег. Как вы там? Не имея от вас новостей, очень беспокоюсь. Не случилось ли чего? Вам сюда, ко мне писать нельзя, а дипломатическая почта в Союз ходит раз в месяц. Это - мое третье письмо для вас. Первое ушло с экипажем Н.С. Хрущева, второе - через наше посольство.

В праздник не забудьте выпить за мое здоровье, а я здесь подниму стопку за вас.

Да, Шура, ты бы видела, что тут творится в магазинах! Кошмар! Все магазины - по 7-8 этажей, занимают, обычно, целый квартал и каждый под завязку забит товарами со всего света. Но что невероятно - они очень дорогие! Особенно обувь и костюмы.

Галенька, слушайся маму и учись хорошо, тогда я тебе привезу много подарков. Посылаю вам фотографии, которые были сделаны на аэродроме Вест-Честер, где я летал на вертолете.

Шура, особенно подробно ни с кем ни о чем не говори. Вернусь - вот тогда и поговорим.

Целую всех вас.

Любящий папа".

Глубокой осенью этого года Юра несколько раз встречается в Штатах с нашим знаменитым соотечественником создателем вертолетов Игорем Сикорским.

Встреч проходит несколько: на фирме, на испытательном аэродроме и, наконец, дома, на вилле авиаконструктора. Они долго беседуют, понимая друг друга с полуслова. Наконец, в обыкновенном разговоре профессионалов наступает момент истины. Сикорский признается собеседнику:

- Если бы Вы знали, как страстно иногда мне хочется увидеть Россию! Я все еще верю в такую возможность!

На прощанье Игорь Иванович дарит Гарнаеву книгу своих воспоминаний, на первой странице которой размашисто пишет по-русски: " Ю.А. Гарнаеву на добрую память. И. Сикорский".

Несколькими днями раньше Юра снова шлет весточку родным из Филадельфии на далекую Родину:

"Здравствуйте, мои дорогие! Посылаю вам свое отцовское благословение и поцелуи из далекой Америки.

Дела мои идут хорошо. Летную программу закончу через неделю, и здесь у меня останутся лишь "наземные" дела. Пока все хорошо. Полагаю, так все и закончится. Домой попаду числа 26-го; все будет зависеть от неустойчивой в такое время здешней погоды (тепло, но бывают песчаные бури с дождем).

Тяжелее всего мне здесь потому, что не знаю о вас ничего. На празднике в посольстве 7-го числа встретил много знакомых, но об этом лучше расскажу при встрече.

Целую вас всех крепко, благословляю и желаю вам всем здоровья, мои милые. Папа".

* * *

... Папы опять нету дома. Мама сказала, что он уехал куда-то очень далеко, аж в Америку, и вернется только через два месяца. И всем, конечно, привезет подарки. Но это для меня слабое утешение! Никакие подарки не могут мне заменить его самого. Но делать не- чего, приходится ждать. Мы с мамой часто достаем ту самую картиночку с Богородицей. Мама сказала, что эта картиночка называется иконой. Мама смотрит на нее и плачет. Когда никто не видит, мама что-то тихо шепчет. Я нечаянно подслушала: она просила Богородицу сохранить папу. Я, кажется, догадалась: Богородица - это Царица всего мира, если даже в Америке может защитить папу от всех врагов.

... Мне очень хочется в этом году пойти куда-нибудь на елку. Хорошо бы в Лужники! Там такие интересные представления! Только очень страшный Карабас-Барабас. Но, наверное, тогда уже приедет папа, а с ним не страшно. С такими мыслями я засыпаю.

... Но что это? Кто это чмокает меня холодными губами? Ничего не понимаю. Какой-то шум среди ночи. Но шум удивительно веселый! Так может шуметь только один человек - папа! Даже Сашка не орет, как всегда, а как-то весело гугукает. Быстренько сползаю с кровати, бегу в мамину комнату. Натыкаюсь на какие-то чемоданы, ящики. Я слышу его голос...

- Папа!!!

Я висну у него на шее. Он что-то нежно шепчет мне. Из всех слов разбираю только: "Галенька!". Мама, счастливая, стоит рядом. Я смотрю на нее. В ее глазах слезы радости. Сколько теперь будет разговоров! Ведь папа так интересно умеет рассказывать! Он носится по квартире, достает из чемоданов какие-то смешные штучки, игрушки, погремушки. Не забыт никто! Подарки привез всем. Даже Саше какие-то особенные американские непромокаемые трусы и пустышку. А мне! Да разве все перечислишь! Одно я знаю точно - все самое лучшее придется отдать. Так меня учат папа и мама. Надо помогать тем, у кого ничего этого нет. Мне, конечно, жалко, но спорить нельзя. Мама говорит, что плохо быть жадиной и воображалой.

... Все таки юбку с "тигром" я себе выпросила. И в ней, наконец-то, папа везет меня на елку. И не куда-нибудь, а в Колонный Зал Дома Союзов. Вот!

... Рассказов про Америку уйма. Папа привез много красивых журналов и фотографий. Вот Нью-Йорк. А это Вашингтон. Статуя Свободы, Белый Дом. Красивые фотографии, цветные. А вот вертолет, на котором там папа летал. На другом снимке папа с американскими летчиками, и надпись сделана по-английски. Папа даже специально английский выучил: "Хелло!", "О'кей!". Я тоже запомнила.

... А гости все идут и идут. Конечно, всем хочется послушать про Америку. Я захожу к маме в комнату. Она уже уложила Сашу спать. Вот пузырь! Надул щеки и спит, раскинув ручки. Я смотрю на тумбочку; в ней лежит заветная иконочка. Мама достает ее...

-Давай, Галя, поблагодарим Богородицу за то, что Она сохранила папу.

- А как это?

- Запоминай, Галя: "Богородице, Дево, радуйся...".

... Ну, наконец-то! Сегодня папа дома, и даже нет гостей. Я за эти дни наслушалась столько всякой всячины, что в голове - полная каша!

- Папа, а кто такой Хрущев?

- Это самый главный человек у нас в стране!

- А что такое коммунизм?

- Это, дочка, будет такое время, когда в магазинах все будут давать бесплатно.

Такая перспектива меня радует.

- А когда это будет, скоро?

- Через 10 лет!

- Так долго! Папа, а правда, что будет война с Китаем?

- Мы не хотим войны, дочка.

- Папа, а правда, что ты на Луну полетишь?

Папины карие глаза искрятся от смеха:

- Вот подожди немножко, скоро такое узнаешь!

- Это секрет?

- Пока - да!

- Ну, скажи мне на ушко, я никому-никому!

Звонок в дверь прерывает наш разговор на самом интересном месте. Ну вот! Опять пришли! Ну сколько им можно рассказывать про эту Америку!

Глава VIII

У мамы день рожденья. Я вчера спросила папу:

- А что ты ей подаришь?

- Сюрприз! - засмеялся папа. И утром, как всегда, улетел ни свет ни заря.

Мы сидим пьем чай. "Сюрприз" скорее всего будет вечером, так что волноваться особо нечего. Маме звонят какие-то знакомые с поздравлениями... А я вдруг начинаю слышать какой-то нарастающий грохот. Вот он все ближе, ближе. Кошмар! Уши закладывает! Мама бросает телефонную трубку, кидается к окну. И в этот момент огромная махина, как страшный дракон, проносится над нашим домом. Так вот он - "сюрприз"! А махина за один миг перелетев через наш двор выскакивает из-за облачка и летит, кажется, прямо на нас. Мы визжим от ужаса! Но это еще не все! Махина поднимается все выше и выше и становится симпатичным самолетиком, который на глазах у нас начинает выделывать всякие пируэты над крышей противоположного дома. Мама ахает и бледнеет. Но когда самолетик начинает крутить "бочку" прямо над громоотводами, мамино лицо становится пунцово- красным от гнева. Она, не в силах стоять, опускается на стул, и оттуда шепчет, махая самолетику кулаком:

- Ну подожди же! Ну вернешься ты сегодня! Ну я тебе покажу сюрприз! Я тебе устрою день рожденья!

И самолетик, как бы услышав, улетает, помахав нам крылышками...

* * *

У нас недалеко от дома стройка. Это строят кинотеатр. Так здорово! И название такое красивое будет - "Звездный". А еще под Москвой есть городок с таким названием. Там живут летчики-космонавты. Они много тренируются и скоро полетят в космос. Только это - секрет, и говорить об этом никому нельзя!

* * *

... Слушайте, слушайте все! Говорит Москва! Чрезвычайное сообщение! Человек в космосе! Юрий Гагарин!

Мы все сидим около радио, смотрим на часы. Он будет там, в космосе, 100 минут. За это время он должен облететь вокруг Земли. Минуты идут невыносимо медленно... И вот - долгожданное:

- Ура! Корабль возвращается на Землю! Ура!!!

* * *

В первых числах января 1962 года Секретарь парткома ЛИИ им. Громова получает из ленинского ЦК установку чрезвычайной важности: срочно подготовить представление к Высшей Награде Родины - присвоение Звания Героя Советского Союза "первому среди равных".

Задание это партийного вожака многотысячного прославленного коллектива врасплох не застало, так как имя будущего Героя уже давно было у всех на слуху: Гарнаев Юрий Александрович.

Проходит несколько дней, и в тонкой папке из дерматина в сейфе местного "генсека" появляются первые заготовки будущей характеристики - представления:

"Тов. Гарнаев Ю.А., рожд. 1917 года, русский, Член КПСС с 1959 года, образование среднее. В 1939 году окончил Энгельсское Военное училище летчиков. В году ВОВ служил в частях Забайкальского Военного Округа летчиком. Участник войны с Японией 1945 года.

В ЛИИ поступил в 1949 году инженером-технологом и с 1951 года начал работать летчиком-испытателем.

Тов. Гарнаев Ю.А., благодаря высокому летному мастерству и отличному знанию материальной части успешно провел ряд сложных работ, имеющих важное значение для развития Отечественной Авиационной науки и техники.

Благодаря высоким летным качествам, мужеству, хладнокровию и летному мастерству тов. Гарнаев Ю.А. в ряде аварийных ситуаций, связанных с риском для жизни, благополучно проводил посадку дорогостоящих образцов авиатехники, сохранив матчасть, жизни людей и дав ценный материал конструкторам по результатам испытаний.

В настоящее время тов. Гарнаев Ю.А. проводит летные испытания на всех типах современных самолетов и вертолетов.

Отлично выполняет летные задания.

Систематически работает над повышением летного мастерства и общетехнического уровня.

За время своей летной работы освоил 90 типов летательных аппаратов. Общий его налет составляет 3000 часов; из них испытательных на текущий момент - 1753 часа.

Охотно делится знанием и опытом с молодым поколением летного состава.

Тов. Гарнаев Ю.А. одновременно является командиром летного отряда, членом методического Совета ГКАТ, инспектором по технике пилотирования ГКАТ.

Среди сотрудников института пользуется заслуженным авторитетом".

Под скрепку к вышеприведенной характеристике кадровиков вложен тезис от профкома ЛИИ:

"В общественной жизни коллектива т. Гарнаев Ю.А. принимает самое активное участие, неоднократно избирался членом Цехкома и Завкома. В настоящее время является Членом Партбюро и Членом Жуковского Горкома КПСС.

Политически развит.

За участие в войне с Японией награжден Орденом "Отечественной Войны I Степени" и медалью "За победу над Японией".

За успешное испытание новой авиатехники награжден Орденом "Трудового Красного Знамени".

В 1960 году тов. Гарнаев Ю.А. был командирован в США для выполнения ответственного задания Правительства - облет вертолетов, приобретенных в США по инициативе Н.С. Хрущева. Порученное задание выполнил добросовестно".

Секретарь Парткома внимательно изучает заготовки и идет к начальнику института Н.С. Строеву за санкцией на оформление главного документа "наверх".

Николай Сергеевич уже после беглого просмотра текстов поднимает на "генсека" ироничный взгляд:

- Ну, а где же специфика институтских дел, подвигов и достижений? Неужели о Гарнаеве так и нечего по-человечески, нормальным языком, сказать? Даю 2 дня на доработку!

Ровно через двое суток в кабинет Строева входит секретарь Парткома В.Ознобкин и Председатель профкома ЛИИ М. Бухатина; они протягивают шефу красную папку, в которой тот обнаруживает несколько страниц текста под заголовком: "Основные работы испытательного профиля, выполненные тов. Гарнаевым Ю.А. за период работы в институте".

Закончив чтение, Николай Сергеевич откладывает листки и обращается к стоящим перед ним секретарям Профкома и Обкома:

- Ну что ж! Министерство я беру на себя! А вы созвонитесь с куратором в ЦК назавтра - если все ясно, то и нечего зря тянуть волынку!...

... Тем не менее, представление Гарнаева на звание Героя Советского Союза "по неизвестным причинам" блокируется...

* * *

- Юра! Ну что ты в самом деле! Ну возьми себя в руки! Ведь ты же сильный!

Мамин голос слегка дрожит. Папа сидит на кухне за столом, опустив голову, ссутулив плечи. Что это с ним? Я тихо сижу в своей комнате и делаю вид, что решаю задачки.

- Ну, Шура, пойми же! - каким-то отчаянным голосом выкрикивает он. - Проведены серьезнейшие испытания, я спас машину! Мои документы на награждение уже прошли в Министерстве! И вдруг опять всплыла эта старая история! Неужели этот рок, как проклятье, так и будет преследовать меня всю жизнь?! Папа нервно сжимает лицо ладонями. Мама обнимает его за плечи, целует иссиня-черные волосы:

- Сокол ты мой ясный, ну успокойся! Тебе следует отдохнуть. Ведь люди давно называют тебя Героем! А это - главное! Главное, что ты всю жизнь отдаешь служению стране, народу! Твои победы у тебя никто не отнимет. Они навсегда останутся с тобой, мой любимый! Не горюй! Ну улыбнись, ну!

Я слышу нежный мамин смех и даже немного завидую: со мной она никогда так не разговаривает!

- Ну, хочешь, Юра, я спою тебе твой любимый романс?

Звуки музыки льются из гостиной. Прекрасный мамин голос разносится по всему двору. Прохожие прислушиваются, останавливаясь; даже бабульки на лавочке затихли. Поет Шура Гарнаева! К нежному пению присоединяется тихое звучание струн - это папа заиграл на балалайке.

Тихий вечер опускается на Жуковский. Ласточки на балконе уютно укладываются в гнездышки. Сейчас даже не слышно гудения самолетов. Цветы, кажется, подняли свои головки и прислушиваются к дуэту любви. Музыка звучит все тише. Последние щипки струн. Мамин голос замирает на самой высокой ноте. Кажется, что мелодию сейчас продолжит звездочка, загоревшаяся на небосклоне.

- Юра, дорогой, иди отдыхать; ведь тебе завтра рано вставать!

Свет гаснет.

Тихий шепот: - Шура, родная, ты у меня одна, голубка моя, канареечка! Спасибо тебе за то, что ты у меня есть; спасибо тебе за все, за все...

Ночь покрывает спящий город. Спите спокойно, люди, и знайте: летчики - ваша надежная защита!

Глава IX

В 1962 году Юра Гарнаев начинает выполнение обширной программы летных испытаний вертолета Ка-22. Точнее - не вертолета в его традиционном представлении, а скорее, комбинации из самолета и вертолета с оригинальной системой управления соосными винтами, имеющему - в век пластмасс и композиционных материалов - цельные деревянные лопасти винтов.

Незадолго до того, как Юра Гарнаев приступает к всесторонним испытаниям Ка-22, - при перелете из Ташкента в Москву одна такая машина терпит катастрофу, что делает работу, порученную Юрию, еще более необходимой.

Одновременно с этой работой Юрий продолжает испытания других вертолетов.

В один из августовских дней 1962 года Юра на опытном вертолете попадает в аварийную ситуацию. За несколько секунд до взрыва он успевает покинуть горящую и падающую камнем вниз машину. Дверь кабины заклинивает, и к аварийному люку ему приходится добираться по узкому проходу... Парашют Юре удается раскрыть лишь на высоте около 200 метров.

Конец года для него тоже связан с злоключением, едва не стоящим ему жизни: в один из предновогодних дней Гарнаев взлетает на Ми-6; вскоре связь с экипажем прерывается... Потом выясняется, что в рухнувшем на землю аппарате погибло три члена экипажа, а еще четыре у самой земли успевают выброситься на парашютах...

* * *

... Я старательно занимаюсь музыкой. Ну никак не могу запомнить эту прелюдию! Может потому, что все время прислушиваюсь, жду, когда приедет папа. Когда подъезжает наша "шоколадная" "Волга", - я узнаю даже шорох ее колес. Знакомый гудок, веселое позвякивание ключей... вот оно все ближе, ближе...

- Папа! - я срываюсь с музыкальной табуретки... и замираю. Он проходит мимо меня, странно кривя губы. Не увидел? Не заметил? Меня?! Тихо-тихо на цыпочках иду следом. Папа редко плачет. В его бормо- тании разбираю только одно слово: "Погиб..." Маминого голоса я не слышу.

Что будет дальше я знаю: жены летчиков соберутся и пойдут к той, которой на этот раз не повезло. Мы, дети, с ужасом и жалостью смотрим на своих друзей и подружек, оставшихся без отца. "Сирота казанская!" - сказал про одну из них неумелый воспитатель в пионерлагере. Как мы, дети летчиков, дружно его возненавидели! Как жалели подружку, умывшуюся в этот момент горькими недетскими слезами! Да, мы все рано увидели смерть; ее призрак постоянно отравлял радость нашего детства. Невозможно забыть глаза тех несчастных женщин!

Про летчиков говорили: "Они не погибают, они - улетают!"

Куда же вы улетаете, наши светлые? На кого покидаете нас, ваших деточек? Кто сможет объяснить нам, почему папа не пришел домой? И эти страшные знания калечат наши детские души...

Люди! Не судите слишком строго таких детей! Они - жертвы! Только чьи - вот в чем вопрос. А кто ответит?...

* * *

1963 год для домашних Юры памятен одним событием - 8-дневным обследованием в авиационном госпитале.

26 марта Юра напишет своей дочери Гале:

"Здравствуй, моя дорогая девочка!

Письмо твое получил, очень рад, что ты не болеешь. Только зачем же плакать? Может, у тебя что болит, а ты об этом боишься сказать маме? Это неправильно: маме скажи, не бойся, и она обязательно тебе поможет.

Я очень рад твоим успехам в учебе и концертах. Молодец, моя девочка! Желаю тебе и дальнейших успехов в твоих выступлениях.

Поцелуй за меня Сашеньку, не обижай его - он ведь у нас самый маленький. Маму тоже поцелуй и слушайся ее.

Ну вот и все. Крепко целую тебя, моя милая доченька!

Папа".

* * *

...- Мама, а куда мы идем? - Только что закончилось ее занятие по вокалу. Я аккуратно езжу с ней, не пропуская почти ни одного урока: мечта стать певицей не оставляет меня. Правда, когда приезжала сестра Аллочка, она так интересно рассказывала про свою биологию, что почти переманила меня. Но нет, я все-таки останусь верна музыке! Я и в школе все время выступаю на концертах, и в пионерлагере.

Мы с мамой молча идем по улицам Москвы; я уже догадалась - куда.

- Мама, ведь Пресвятая Богородица одна, а изображения Её разные. Почему?

- Да, Галя. Икон Божией Матери действительно много. Вот посмотри - эта икона называется "Нечаянная Радость".

Как красиво! "Нечаянная Радость"... Это значит, что ты даже не ждешь ее, а она приходит, эта радость....

* * *

...И вот радость - папа дома! И... мы едем в цирк! Я сижу на заднем сидении "Волги" в новой кофточке. Ее мне папа подарил! Когда мама не видит, я начинаю воображать: эдакая барышня! В цирк нас пригласил папин друг Юрий Никулин. Он работает там клоуном. Такой смешной! А на даче летом был немного грустный, даже не шутил. Я видела, как они о чем-то с папой разговаривали.

* * *

У нас во дворе теперь все ребята хотят стать космонавтами. Даже наш Сашка. Сначала он хотел быть солдатом, ходил в шапке со звездой и с солдатским ремнем. А теперь говорит, что он - Гагарин.

... Я занимаюсь музыкой. Эти вечные этюды! А еще надо пыль везде вытереть - мама велела. Какие-то гости должны приехать...

Ну вот, не успела! Дверь открывается. Заходит папа, а за ним... какое знакомое лицо! Где же я его видела?

- Ну, здравствуй! Как тебя зовут?

- Галя.

- У меня тоже дочку Галей зовут!

Папа смеется:

- Что, не узнаешь? Шура, познакомься - это Юра Гагарин!

Сашка стоит, как всегда, серьезный, нахмурив брови.

- Ну, а тебя как зовут, солдат? Давай знакомиться!

Сашка шепелявит:

- Я не солдат, я - Гагалин!

Юрий Алексеевич оторопело замолкает.

- Вообще-то - я - Гагарин!

Но Сашка упрямо топает ножкой, на глазах уже показались слезки:

- Нет, я Гагалин!

Юрий Алексеевич широко улыбается, протягивает Сашке руку:

- Ну, давай руку! Мир? Ладно, будем два Гагариных! Согласен?

Это Сашку устраивает, и он, вполне удовлетворенный, бежит играть в свои ракетки и самолетики...

* * *

Как высоко вы забрались, наши соколики! Аж в самый космос! Вас становится все больше: Герман Титов, Андриан Николаев, Владимир Комаров... Что вас тянет туда, за эту загадочную завесу? Это, наверное, ваша тайна...

* * *

- Папа, а на чем тебе больше нравится летать, на самолетах или вертолетах?

- Как тебе сказать, дочка: я все машины люблю. Машина - она ведь живая, это как бы мой воздушный конь. Я каждый раз иду навстречу с ним и заранее его люблю и жалею. Может быть, он болен? А я, как врач, обязан выяснить что с ним и как его здоровье. Если он болен - как его здоровье поправить. Тогда он долго будет верно служить людям.

- Папа, а ты не боишься? Ну - упасть, разбиться?...

- Конечно, дочка, бывает страшно, но лишь какой- то миг. А так мне бояться просто некогда: в полете голова занята работой, выполнением программы испытаний. Тут уж не до страха.

Я всматриваюсь в его мужественное лицо. На лбу и под глазами пролегли суровые морщинки. Он весь - в постоянном напряжении. Вот и сейчас он разговаривает со мной, а сам, видимо, обдумывает очередное полетное задание. Я не зову его: он в мыслях своих уже далеко - там, в небе...

... - Все, все, все! Ну что же вы, еще не готовы? - мамин голос возвращает нас на землю. Ой, мы и забыли, что сегодня все летчики едут в лес!

- Мама, возьми мой купальник!

- Юра, держи полотенце. Здесь в пакете курица, в сеточке - помидоры. И возьми что-нибудь Сашеньке попить.

Сашка ковыляет за ними со своим молотком.

- А молоток-то зачем?

- Я - мастер, буду гвозди забивать!

- Да ты и так уже ковровую дорожку к полу приколотил!

Мама легонько дергает меня за косу:

- Оставь Сашеньку в покое, лучше возьми его горшок!

Внизу слышно гудение машин. Одна, другая...

- Едем, едем!

Ветер свистит в ушах. Сашка уже штурман - вцепился в руль, но я его не трогаю - от мамы попадет!